Книга Ночь Бармаглота, страница 27 – Фредерик Браун

Бог мой, не спрашивайте меня, почему. Конечно, у меня были в банке деньги, но банк страховал от кражи, и, будь он ограблен, я бы ничуть не пострадал. Я даже не подумал, какой отличный материал будет у «Гудка», если я поймаю грабителя — или он меня. Я вообще ни о чём не думал. Я бежал мимо банка к тому окну, которое грабитель оставил открытым, чтобы выбраться через него.

Думаю, это была просто реакция на трусость, проявленную и испытанную минутой раньше. Должно быть, я слегка охмелел от Бармаглотов и Стрижающих мечей, и убийц-маньяков-ликантропов, и бандитов, и взломщиков, или, быть может, я подумал, что меня внезапно взяли в отделение римских свечей.

Быть может, я был пьян, быть может, слегка неуравновешен психически, назовите это, как хотите, но тогда я бежал на цыпочках вглубь квартала. Точнее, бежал, насколько позволял падавший с улицы свет; затем я ощупью пробрался вдоль стены здания, пока не выбрался в переулок. Там было тусклое освещение, достаточное, чтобы я мог различить окно.

Оно было всё ещё открыто.

Я стоял и смотрел на него, начиная смутно осознавать, как был безумен. Почему я не побежал в офис шерифа за Хэнком? Грабитель — или, судя по всему, грабители — только начал возиться с сейфом. Он пробудет там долго, достаточно долго, чтобы Хэнк явился с наручниками. Если он выйдет прямо сейчас, что делать мне? Застрелить его? Нелепо; я лучше позволю ему ограбить банк, чем сделаю это.

А потом стало слишком поздно, потому что из окна вдруг послышался тихий шорох, а на подоконнике возникла чья-то рука. Он уходил, а для меня не было никакой возможности удалиться неуслышанным. Что тогда будет, я не знал. И так и не узнал.

Мгновением ранее, уже подбираясь к тому месту у окна, где я встал, я наступил на кусок дерева, раздвоенную палку около фута длиной. Это было оружие, доступное моему пониманию. Я протянул руку, схватил его и повернулся как раз вовремя, когда в окне показалась голова.

Слава Богу, я не сильно качнулся. В последнюю секунду, даже в том слабом свете, я подумал, что...

Головы и руки в окне больше не было, а тело тихо рухнуло на пол внутри. На несколько мгновений исчезли и звуки, и движения. На несколько долгих мгновений, а затем раздался звук моей палки, шлёпнувшейся в грязь переулка, и я понял, что уронил её.

Если бы не то, что, как мне казалось, я увидел в ту последнюю долю секунды, когда слишком поздно было остановить удар, я мог бы броситься в офис шерифа. Но...

Я должен был рискнуть — возможно, своей головой. Подоконник доходил мне до пояса. Я перегнулся через него, чиркнул спичкой — и оказался прав.

Я залез в окно, и нащупал его сердце; оно билось. Дышал он, похоже, нормально. Я очень осторожно провёл руками по его голове, а затем поднёс их рассмотреть к открытому окну; крови не было. Тогда не случилось ничего худшего, чем сотрясение мозга.

Я опустил окно, чтобы никто не заметил, что оно открыто, а затем пробрался к ближайшему столу, зная его расположение после тысяч посещений банка, и стал нащупывать на нём телефон, пока не нашёл его. «Номер, пожалуйста?» — раздался голос оператора, и я стал диктовать его, а потом вспомнил, что она знает, откуда поступил звонок, и что банк закрыт. Естественно, она подслушивает. Возможно, она даже позвонит в офис шерифа сказать им, что кто-то воспользовался телефоном в банке.