Книга Руки Орлака, страница 51 – Морис Ренар

– Дирижер! – пояснил он. – Дирижер!

– Да? – переспросил Стефен, уже выходя из особняка. – Тогда все в порядке. Но знали бы вы, мой император, сколько мне довелось пережить тревог!..

На улице было темно. Ни одна звезда не показалась ему достаточно яркой для того, чтобы быть его звездой.

Подходящая квартира наконец была найдена – на бульваре Монпарнас, на седьмом этаже. Она понравилась Стефену обзорным видом, открывавшимся из окон, наличием клетушки, которую он намеревался превратить в комнату рук, и близостью улицы Асса.

Была назначена дата переезда.

Несколькими днями ранее жилище на улице Гинемера стало свидетелем последнего, но отнюдь не самого малопримечательного эпизода этого странного приключения.

Был час ночи. Стефен, только что вернувшийся из «Пурпурного концерта», пребывал в возбужденном состоянии, а Розина что-то шила в курительной комнате при свете лампы, покрытой искусно расписанным шелковым абажуром.

Часом ранее, устав доверху набивать ящики массой мелких предметов, она прошла в спальню и разделась, предварительно поместив в сейф, как она это делала каждый вечер, акции угольного предприятия, которые в один прекрасный день должны были подняться в цене до ста тысяч франков, но в данный момент могли быть проданы лишь за восемнадцать тысяч. Она уже распустила свои прекрасные волосы, когда вдруг вспомнила, что, складывая ящики, зацепилась юбкой за гвоздь и в ней образовалась небольшая прореха. Почти обрадовавшись занятию, которое позволило бы ей дождаться возвращения Стефена, она надела восхитительный светлый пеньюар и отправилась зашивать дыру в курительную комнату, уже больше не беспокоясь о ценных бумагах. По правде говоря, мысль о них промелькнула в ее голове, но с тех пор, как она решила держать их при себе, ей доводилось раза два-три выпускать их из виду, и ничего спектрофелического или инфракрасного не случилось.

К тому же курительная комната была смежной со спальней.

Из обеих можно было выйти в широкий коридор – лучше сказать, галерею. Они не соединялись между собой напрямую, но, оставив открытыми двери обеих, что Розина и сделала, можно было прекрасно слышать в одной, что происходит в другой.

Занимаясь шитьем, Розина улыбалась. Муж вернулся в прекрасном расположении духа, удовлетворенный своей новой работой, радуясь возвращению к музыке.

Из комнаты рук доносилось гудение электризатора. Стефен никогда не ложился, не подвергнув ладони микротоковой терапии.

Хотя эта комната рук располагалась в другом конце коридора, хотя она все еще была обита мокетом^[51]и задрапирована занавесками, гудение электризатора было достаточно громким для того, чтобы перекрывать легкие шумы, даже более близкие. Погруженная в мечтания, Розина не отдавала себе в этом отчета.

Она слишком поздно заметила, что вокруг уже не царит абсолютная тишина, ее лучшая помощница.

Резко вскинув голову, она застыла, словно восковая фигура…

Этот скрежет, который она только что уловила, был ли он первым? Или же в спальне кто-то орудует уже какое-то время?..

Лампа освещала лишь уголок комнаты. Остальная часть утопала во мраке. В коридоре тоже было темно.

Розина бесшумно встала; скрежет возобновился.

Ее план был отважным: на цыпочках подойти к двери спальни, там, повернув выключатель, залить комнату светом, увидеть, узнать и предотвратить; но все это необходимо было осуществить так, чтобы ни единый ее жест не произвел даже легкого колебания воздуха, ни единый шаг не вызвал скрипа половиц, ибо непрошеного гостя нужно было застать врасплох и при этом не испугать Стефена. К счастью, пол был покрыт коврами – толстыми, благословенными, приглушающими любые звуки! Стефен из-за гудения электризатора ничего не услышит. Что же касается этого самозванца…