Онлайн книга «Руки Орлака»
|
– Это злоключение – настоящий гордиев узел. Он словно пытался спрятаться от нее за шутками и острословием. – Довольно, я и так уже настрадалась! – проговорила Розина обиженным тоном. – Мадам, – сказал ей шевалье, – вашу историю когда-нибудь напишет агиограф![53] Она поняла, что он хотел не столько подтрунить над ней, сколько ее приободрить, изображая при этом веселость. – Ваши объяснения, – сказал он, – в моих планах ничего не меняют. Пришлите ко мне Стефена. Я его исповедую – на свой манер. С этими словами шевалье покинул Розину – несколько поспешно, словно ему не терпелось остаться одному и как следует обдумать все то, что она только что ему сообщила. Через несколько дней он получил от мадам Орлак письмо следующего содержания: Мой славный шевалье! Стефен вскоре нанесет Вам визит, так что будьте во всеоружии. Наш последний разговор не внес ясности относительно того, что я должна делать. Несмотря на Вашу уверенность, я боялась, как бы эта чертовщина не повлияла дурно на воображение моего одержимого навязчивой идеей бедного мужа. Но его состояние продолжает ухудшаться. Все будет лучше, чем бездействие. Я просто обязана помочь Вам. У него теперь случаются приступы тревоги, которые заставляют меня опасаться самой ужасной развязки. Я вдруг нахожу его погруженным в мрачное уныние или же внезапно застаю расхаживающим по квартире и жестикулирующим, донельзя перевозбужденным. Он меня сторонится. Я не могу вытащить из него и слова. Даже его кошмары теперь ничего мне не сообщают. Ночи превратились для него в настоящую муку. Порой он и вовсе не ложится и до зари пребывает взаперти в комнате рук. Или же, чтобы развлечься, приводит пару-тройку товарищей из «Пурпурного концерта», и они музицируют до поздней ночи. Я предложила ему показаться врачу, но он об этом и слышать не хочет. Он заявляет, что не болен и лишь сожалеет о том, что раньше был болен, а теперь – нет!.. Такое вполне возможно!.. И все же… Утром, после тех редких ночей, когда он все же ложится спать, он беспокоится, не проговорился ли о чем-то во сне. Такое впечатление, что он боится выдать какой-то свой секрет… Он словно видит, как вокруг него сжимается таинственный круг преследования. Я чувствую, что он – постойте, сейчас подберу слова… – я чувствую, что он осажден невидимыми силами, маневры которых «видны» мне лишь вследствие тревоги их жертвы. Вы понимаете, о чем я? Примите его как друг, прежде чем примете его как спирит, ибо не нужно, чтобы он догадался о нашем заговоре. Вам следует лишь знать, что он относится к Вашим планам без малейшей враждебности. Я сказала ему пару слов о Вашей науке. Невероятно, но презрительного противодействия, которое я ожидала увидеть, с его стороны не последовало! «Все возможно. Ручаться нельзя ни за что. Нельзя говорить о том, чего не знаешь». Такими были его замечания. Они стали для меня еще одним доказательством Вашей прозорливости. Я сочла необходимым предупредить Вас о том, в каком умонастроении находится наш Стефен. Он вот-вот отправится к Вам. Не имея возможности опередить его, я доверяю эту записку безотказной Режине. Ваша сообщница, Глава 13 Некромантия Разумеется, Стефен знал, какого рода изысканиям и опытам предаются два спирита с улицы Асса. Им не была чужда ни одна из ветвей оккультизма, но специализировались они на общении с умершими. То были некроманты. Так, по крайней мере, они сами себя называли, хотя и не совсем верно, ибо некромант рассчитывает вызвать умерших, чтобы склонить их открыть будущее, а спириты с улицы Асса пренебрегали практикой, которая прежде приносила им одни лишь неприятности. Они довольствовались тем, что входили в контакт с усопшими, не требуя от них что-либо выдумывать или признаваться в своем неведении (чего, на людской памяти, никогда не делал ни один мертвец). Разговор представителей двух миров шел исключительно о делах былых и нынешних; и ошибки, которые духи в этом отношении совершали, a fortiori[54]доказывали, сколь непознаваемы для них времена будущие, несмотря на ту репутацию прорицателей, которую они столь усердно стараются поддерживать. |