Онлайн книга «Повелитель света»
|
Но взгляд Бордоне непроизвольно возвращался к статуе, и ростовщик распознал в них столь ужасные чувства, что ему захотелось перевести разговор на другую тему. – Похоже, мессир, ваш Баччо так жаждал добиться сходства, что приказал добавить в расплав оловянные тарелки, чаши и блюда, общим количеством около двухсот штук, – по слухам, именно так вынужден был поступить за неимением достаточного количества металла Бенвенуто. Чезаре не отвечал. Казалось, его блуждающий взгляд что-то ищет. Еврей заметил в сторонке, в паре шагов от них, несколько ломов и молот, с помощью которых, судя по всему, и были установлены эти три группы. Он охнул в предчувствии страшного скандала… – Вы мне поклялись! – с мольбой в голосе проговорил он, цепляясь за одежду Чезаре. – Поклялись Мадонной, синьор! – Значит, Баччо повезло, – проворчал скульптор после непродолжительного колебания. – Сильно повезло, что я поклялся! Но если ты хочешь, чтобы я эту клятву сдержал, уйдем отсюда, ох! Уйдем сейчас же, Тюбаль! Фатима провела их обратным путем, с испугом поглядывая на этого ошарашенного забияку, который с трудом подавлял рвавшиеся из его груди возгласы: «Бей! Жги! Громи! Вперед, на предателя! Смерть негодяю!» – и прочие сильные выражения, которые он любил выкрикивать в потасовке. На сей раз еврей предложил ему проследовать в одну из комнат своего дома. Из окна открывался вид на зигзаги уже ночной улицы, где мерцали желтоватые огоньки. Тут, в уютной комнате, залитой мягким светом, Чезаре смог наконец свободно излить свой гнев в потоке слов. Тюбаль слушал его бормотание в полном молчании. – Я убью его, этого Баччо, слышишь? До чего же ты был прав! Его статуя! Да, такую будут любить именно за ее недостатки, за все то, что в ней есть от мастерства ювелира, за то, что она выглядит столь тщательно доделанной!.. Черт возьми!.. Подумать только: меня обойдет какой-то малый в кожаном переднике!.. Да я его изничтожу! В муках будет у меня умирать. Доводилось мне убивать и менее скрытных, менее испорченных. Когда-то я и в налетах участвовал, в нападениях на разные лавчонки… Убивал и за меньшее, нежели это!.. Я убью тебя, Баччо, укравший мою славу!.. – И что это вам даст? – спокойно спросил Тюбаль. – Ему достанется еще больше славы, а вам – еще больше позора. – Черт подери!.. Действительно, нужно было уничтожить статую. Тебе следовало позволить мне разбить ее на куски. Достаточно было бы и того, если б ее не оказалось завтра на площади… – Согласен. Но если бы вы ее разбили, вас бы уже задержали. В галерее было полно народу. – Тогда, может быть, ночью? Что скажешь? Как насчет ночи?.. – Ночи? Забудьте об этом! Они будут пировать до утра. – Тюбаль, Тюбаль… Почему ты предупредил меня так поздно! – Я не знал. Честное слово, клянусь головой моего отца, я не знал, совсем ничего не знал… Но, право же, мессир, отыграетесь в следующий раз. Вам еще повезет. – Нет, – возразил Чезаре. Его голос снова сделался серьезным и глубоким. – Я слишком стар. Слава, она, как и Кьярина, девушка молоденькая. Им нужны столь же молодые любовники. Ставки были слишком высоки. Я сыграл – и проиграл. Моя «Андромеда» – лебединая песня, цветок алоэ![114]Теперь, когда она создана, мне остается только умереть… – Голос его дрожал. – И она всего лишь из хрупкого гипса! Едва ли она меня переживет. Последующие поколения не смогут воздать ей должное… Никакой тебе славы, Чезаре Бордоне!.. Так что все кончено. Я всегда мечтал умереть в объятиях статуи, как Петрарка, который ушел из жизни с пером в руке. Вот и настал момент. |