Книга Повелитель света, страница 53 – Морис Ренар

Мне кажется – нет, я уверена, – что из-за этого и возникла скрытая антипатия между ним и Клоцем. Я скоро заметила это: если они оба прекрасно скрывали свои чувства друг к другу, то Нелли, не способная к притворству, никогда не упускала случая порычать на немца; и, на мой взгляд, это было одним из доказательств того, что в воздухе чувствовалась гроза. Но твой дядюшка ничего не замечал, и я не смела нарушать его покой своими жалобами, да еще и необоснованными. Я не смела… а с другой стороны, это соперничество вовсе не было мне неприятно. Несмотря на все данные мною Лерну обещания жить скромно, ревнивое тяготение обоих соперников ко мне в конце концов действовало и на меня возбуждающе, и я никак не могла сообразить, какова будет развязка, как вдруг наша участь переменилась.

Прошел год с тех пор, как мы там обосновались в Фонвале. Стало быть, это произошло четыре года тому назад…

– Вот как!.. – воскликнул я, не сдержавшись.

– Что с тобой?

– Ничего, ничего! Продолжай.

– В общем, четыре года тому назад Донифан Макбелл уехал в Шотландию, чтобы провести у родителей несколько недель отпуска. На следующий день после его отъезда утром Лерн покинул меня, сказав: «Еду в Нантель с Клоцем. Пробудем там весь день».

Вечером Клоц вернулся один. Я поинтересовалась, где Лерн. Он ответил, что профессор, похоже, получил какое-то важное сообщение, потребовавшее его поездки за границу, и его не будет дней двадцать. «Но где он?» – спросила я. Клоц ответил не сразу. «В Германии, – сказал он наконец. – Все это время мы будем здесь одни, Эмма». Он обнял меня за талию и пристально заглянул в глаза.

Я не могла объяснить себе поведение Лерна, который, вроде как заботясь о моей добродетели, без всякого предупреждения бросил меня на произвол иностранца. «Скажите, я вам нравлюсь?» – спросил Клоц, бесцеремонно притянув меня к себе.

Я уже тебе говорила, Николя, что он был большой и сильный. Я ощутила тиски его мускулов и почувствовала себя против своей воли взятой в плен. «Ну, слушайте же, Эмма, будем любить друг друга, не откладывая этого в долгий ящик, потому что скоро я вас покину навсегда и вы меня больше никогда не увидите».

Я не трусиха. Говоря между нами, меня ласкали руки, только что совершившие убийство; я испытала страсть, похожую на убийство; мои первые любовники любили меня, точно резали на куски… они были тяжелы на руку и не стеснялись со мной, в их глазах я была жертвой; не знаешь, чего испытываешь больше: страха или удовольствия. Это неприятно. Но все это пустяки. Ночь, проведенная с Клоцем, – страшная ночь. Это было сплошное насилие. Я навсегда сохраню воспоминание об этом ужасе и усталости.

Проснулась я довольно поздно. Его рядом уже не было, и больше я с тех пор его никогда не видела.

Прошло три недели. Твой дядюшка не писал, его отсутствие затянулось.

Вернулся он совершенно неожиданно. Я даже не видела, как он приехал. Он сказал мне, что, как только вернулся, сразу же отправился в лабораторию. Я увидела его, когда он выходил из нее в полдень. Его бледность огорчила меня. Казалось, что на его плечи свалилась большая тяжесть, и он сгорбился. Он двигался медленно, точно шел позади похоронной процессии. Что он узнал? Что он сделал? Что за переворот произошел с ним?

Я потихоньку стала его расспрашивать. Он говорил с трудом, подбирая слова, с акцентом той страны, из которой вернулся. «Эмма, – сказал он, – я надеюсь, что ты меня любишь?» – «Вы же знаете, мой дорогой благодетель, что я предана вам душою и телом». – «Меня интересует только тело. Чувствуешь ли ты себя способной любить меня… по-настоящему?.. О, – добавил он насмешливо, – я знаю, я не молод, конечно, но…»