Книга Повелитель света, страница 78 – Морис Ренар

Я начал с самых страшных и худосочных.

Одни приняли меня за сумасшедшего и выставили за дверь.

Другие рассердились и, косо поглядывая на меня, выпячивая свою впалую грудь или раскачиваясь на кривых ногах, удивлялись, что нашелся человек, полагающий их уродливыми.

Умирающие были убеждены, что они на пути к выздоровлению. Во всяком случае, в это они верили гораздо тверже, чем в то, что не умрут на операционном столе.

Нашлись такие, которые испугались: «Это значит испытывать долготерпение Божие!» Они отшатывались от меня, как от дьявола, и охотно окропили бы меня святой водой… Сколько я им ни доказывал, что человек больше меняется в течение своей жизни, чем они изменятся под моим скальпелем, что религиозная мораль значительно ушла вперед с 1670 года, когда отлучили от церкви одного русского за то, что его череп починили при помощи собачьей кости, ничего не помогло.

Многие рассуждали так: «Всякий знает, что он имеет. Но как знать, что ты получишь взамен?»

Поверишь ли ты, но меня чуть не спасли женщины! Их, желающих стать мужчинами, пришла целая толпа. К несчастью, мои бродяги, за исключением двух или трех смельчаков, категорически отказались получить женское тело.

Отчаявшись в успехе, я попытался соблазнить их заманчивой перспективой вечного существования, так как жизнь возобновлялась бы при повторном перевоплощении. «Жизнь, – ответили мне семидесятилетние старцы, – и так слишком длинна, такая, какою ее создал Бог. У нас только одно желание – умереть». – «Но вместе с молодостью я верну вам все желания». – «Спасибо! Все наше желание заключается в том, чтобы не быть услышанными…»

Люди среднего возраста часто возражали мне: «Приобретенный опыт стоит того, чтобы его сохранить, и не следует лишаться его из-за стремлений молодого тела и горячей крови».

И все же нашлось несколько последователей Фауста, готовых подписать договор, который вернул бы им молодость.

Но все эти набобы представляли мне одно и то же возражение: опасность операции, бессмысленный риск вовсе лишиться жизни в погоне за ее обновлением. Видишь ли, Николя, на операцию решались без задней мысли о смерти только молодые люди, которым нечего было терять и которые знали это.

Сообразив, что надо найти способ доказать полную безопасность операции, я решился продолжать свои опыты, но уже без иллюзий и зная наверное, что, даже если я этого добьюсь, количество пациентов будет очень мало, хотя и этого количества будет довольно, чтобы обеспечить мне богатство и счастье. Только и то и другое приходилось отложить в долгий ящик.

* * *

Я возвратился в Фонваль, расстроенный, огорченный, с ненавистью ко всему и всем в сердце. Застал врасплох Эмму и Донифана – и отомстил. Более неумолимого судью трудно было найти. Ты ведь уже догадался, не правда ли? Вчера Макбеллы увезли с собой мозг Нелли, тогда как душа Донифана заключена в теле сенбернара. За один и тот же проступок вас обоих постигло одно и то же наказание. Соломон не вынес бы более справедливого приговора, Цирцея не исполнила бы его лучше, чем это сделал я.

Тем не менее я упорно работал, племянничек, и – несмотря на твое неожиданное прибытие и на вынужденное наблюдение за тобой, отнявшее у меня немало времени, – надеюсь через несколько дней провести первый опыт перемещения личности без хирургического вмешательства.