Книга Доктор Лерн, полубог, страница 21 – Морис Ренар

Существуют ли ступени женственности? Если да, то я ни в одной женщине никогда в жизни не встречал большей женственности, чем в Эмме. Я не стану ее описывать, так как не видел в ней объекта, а только существо. Была ли она прекрасна? Несомненно. Возбуждала ли желание обладать ею? О, наверное!

Все-таки цвет волос ее я запомнил: они были огненного цвета, темно-красного, — может быть, выкрашены; перед моими глазами сейчас пронеслось ее тело и пробудило умершие желания. Она была прекрасно сложена и не имела ничего общего с этими тонкими, плоскими женскими фигурами, которые представляют так мало соблазна для мужчин, потому что любознательному взору не на чем отдохнуть. Платья Эммы вовсе и не стремились скрыть ее приятные округлости и, наоборот, из вполне похвального стремления к истине, она давала возможность убедиться, что природа наделила ее ими в двойном количестве, что всегда стремятся доказать скульпторы и художники в пику портнихам.

Добавлю, что это очаровательное существо находилось тогда как раз в расцвете своей красоты и молодости.

Кровь прилила у меня к голове, и вдруг я почувствовал, что мною овладевает чувство бешеной ревности. Ей-Богу, мне казалось, что я охотно отказался бы от этой женщины, лишь бы никто другой к ней не прикасался. Лери, бывший мне до этого момента противным, сделался для меня невыносимым. Теперь я твердо решил остаться — во что бы то ни стало.

Между тем разговор не завязывался — мы не знали, о чем говорить. Сбитый с толку внезапностью появления и желая скрыть свое смущение, я пробормотал, чтобы что-нибудь сказать:

— Видите, дядя, я как раз разглядывал эту карточку…

— Ах, да, группа моих помощников, во главе со мной. Вильгельм, Карл, Иоанн. А вот Мак-Бель, мой ученик. Не правда ли, очень удачно вышел, Эмма?

Он поднес карточку к глазам Эммы и указывал на изящного, стройного, начисто выбритого, по американской моде, молодого человека небольшого роста, опиравшегося на сенбернара.

— Правда, красивый и остроумный малый? — насмешливо спрашивал профессор. — Идеальнейший шотландец!

Эмма не шелохнулась, все еще не отделавшись от испуганного выражения лица. Но все же она медленно и с трудом произнесла:

— Его Нелли была такая забавная — умела делать всякие штуки, точно ученая собака из цирка..

— А Мак-Белль? — настаивал дядя. — Он тоже был забавен, да?

По задрожавшему подбородку я увидел, что она сейчас расплачется. Она прошептала:

— Бедный, несчастный Мак-Белль!..

— Да, — сказал мне дядя, отвечая на мой немой вопрос, — Донифан Мак-Белль вынужден был оставить у меня службу вследствие чрезвычайно неприятных обстоятельств, о которых можно только пожалеть. Молюсь Богу, чтобы судьба уберегла тебя от таких неприятностей, Николай.

— А кто этот другой? — спросил я, чтобы перевести разговор на другую тему. — Этот господин с темными усами и бакенбардами, кто это?

— Он тоже уехал.

— Это доктор Клоц, — сказала подошедшая поближе и успокоившаяся Эмма, — Отто Клоц; о, этот…

Лерн взглянул на нее с таким выражением, что она замолчала от взгляда. Я не знаю, угрозу какого наказания она прочла в нем, но бедную девушку судорожно передернуло.

В этот момент Варвара, с трудом протиснув в двери половину своей мощной фигуры, жеманно доложила, что кушать подано.

Стол был накрыт всего на три прибора; я решил, что немцы едят отдельно в сером здании.