Книга Дом, где живет смерть, страница 60 – Элизабет Ролле

Бэрридж покачал головой:

— У настоящею Крайтона денег не было. Откуда? Мелкий служащий… Нет, деньги не его. Что же касается убийства, то, по правде говоря, его нельзя исключать. При каких обстоятельствах один человек спокойно живет под именем другого? Коли он твердо знает, что тот, другой, уже не появится. И еще одно: родственники. Он знал, что они его в свое время обокрали и потому отношения между ними прерваны. Знакомые а счет не идут, у мелкого служащего и финансового магната разные орбиты, и они не пересекаются, но насчет родственников он должен был иметь уверенность, что не встретится с ними. Отсюда вывод: он был знаком с Крайтоном, если и не очень близко, то все же в такой степени, что тот рассказал ему свою семейную историю. Как я понимаю, подлинный Крайтон был человеком малообщительным и не склонным к откровенности — значит, их знакомство было достаточно основательным.

— Не обязательно, что он узнал о родных от Крайтона.

— Не обязательно, но наиболее вероятно, поскольку вряд ли Крайтон посвятил широкий круг людей в историю своего банкротства, а вопрос о родных неизбежно упирается в нее.

— Хорошо, — сдался О’Брайн. — Положим, ему сказал сам Крайтон. Что из того? Он его убил, так вы считаете:

— А вы? — вопросом на вопрос ответил Бзрридж. — Как, по-вашему, он был способен на убийство:

Ответ О’Брайна оказался неожиданным:

— Убить способен каждый. Некоторые утверждают, что есть люди, которые вообще не могут убить, а по-моему, это чушь. На мой взгляд, для каждого человека существуют обстоятельства, когда он способен убить. Не кого угодно — есть круг лиц, которых он не убьет никогда, но вне этого круга… Вопрос лишь в причине, способе и последствиях. Например, ударить ножом психологически гораздо труднее, чем подсыпать яд.

— Насчет всех вы преувеличиваете. Я знаю людей, которые ни за что никого не убьют.

О’Брайн презрительно скривил губы:

— Такой человек просто тряпка, годная лишь на то, чтобы об нее вытирали ноги, — жестко сказал он. — Простите меня за резкость, но неужели вы за свою жизнь ни разу не встретили негодяя, о котором подумали, что его смерть явится благом для окружающих? И потом, когда я говорю об обстоятельствах, я включаю сюда самозащиту и защиту кого-то другого. Люди, которых вы имеете в виду, они, к примеру, дали бы себя застрелить, если бы единственным способом спастись было выстрелить первым:

— Право, затрудняюсь ответить, — отозвался Бэрридж. — Вы рассматриваете вопрос под другим углом. Говоря об убийстве, я подразумевал убийство, а не самозащиту.

— А если защищаешь не себя, а другого:

— Для этого существует закон.

О’Брайн пренебрежительно махнул рукой:

— Закон несовершенен, как и все созданное человеком. Не спорю, он пригоден для большинства случаев, но есть ситуации, когда закон бессилен и, более того, является помехой. Возьмем меня и миссис Бойлстон. Она меня шантажирует. Чем мне поможет закон? Ничем.

— Сущность шантажа именно в том, что жертва не может искать защиты у правосудия.

— Вот видите, вы сами подтверждаете мое мнение.

— И вы убили бы миссис Бойлстон, если бы были уверены в безнаказанности? — спросил Бэрридж, пристально глядя собеседника.

Лицо О’Брайна вспыхнуло:

 — Это запрещенный прием!

— Вы сами привели в пример себя. Однако мы отклонились от сути, а суть моего первоначального вопроса сводится к следующему: мог ли, на ваш взгляд, мистер Крайтон убить человека ради того, чтобы завладеть его именем: