Книга Человек, вернувшийся издалека, страница 59 – Гастон Леру

Труднее всего было сжимать сердце, а так как делать это приходилось в определенном ритме, то доктор Мутье изрядно утомился; но он старался, как старался порой при асфиксии, когда приходилось надавливать на корень языка… но какая разница: раньше он вырывал живого из лап смерти, а теперь ему надо вернуть мертвого к жизни!..

Внезапно ему показалось, что кровообращение восстанавливается… оно возобновилось!..

– Возобновилось!» – радостным криком Жалу объявил о пульсации в лучевой артерии!..

А Фанни испустила дикий вопль надежды: ведь лицо мертвеца начало розоветь!..

Дальше все происходило с невероятной скоростью: кончиком пинцета Мутье извлек пулю из мышцы, потом зашил раневой канал, а при накладывании швов совместил плоть и кости, с математической точностью вернув их на прежние места, что должно обеспечить быстрое срастание…

Мертвец продолжал дышать!..

– Мадам, – дрожащим голосом обратился Мутье к Фанни, – ваш муж ожил!.. Если не случится никаких осложнений, через неделю он будет здоров. А через две недели встанет на ноги!

В результате столь необычных событий Фанни слегла, терзаемая сильнейшей лихорадкой, и три дня провела в постели в комнате мужа, где за ней ухаживали, в то время как «мертвец» постепенно приходил в себя в комнате жены.

Доктора Мутье и Жалу, продолжавшие вести наблюдение за своим воскресшим пациентом и проявлявшие к нему вполне понятный научный интерес, опасались, что хозяйка замка Ла Розрэ серьезно заболела.

Но их опасения не подтвердились. Фанни обладала таким прочным стержнем, о котором они даже не подозревали. На третью ночь она уже чувствовала себя достаточно окрепшей, а разум ее окончательно обрел прежнюю ясность. Поэтому она с большой для себя пользой подслушала беседу ученых мужей, которые в соседней комнате, куда дверь была приоткрыта, обсуждали состояние здоровья «покойника»!

– Он меня пугает, – говорил Мутье. – Боюсь, как бы он не вернулся к нам оттуда совершенно безумным. Его упорное молчание, расширенные зрачки, испуганный взгляд, которым он смотрит на все и всех вокруг, дрожь, охватывающая его при малейших шуме и шорохе, явный ужас, испытываемый им при виде открывающейся двери, все это указывает на помутнение рассудка!

– Эх, дорогой мой, вы только подумайте, из какого далёка он вернулся. В сущности, мы и сами не знаем, откуда он вернулся. Но он-то знает! И, без сомнения, все помнит! – с энтузиазмом произнес профессор Жалу. – Я смотрел ему в глаза. В них еще отражается то, что не видим мы, но видел он!.. Поэтому ему наверняка потребуется время, чтобы вновь ощутить себя живым человеком!

– Что ж, дорогой мой друг, значит, пока он себя им не ощутил, надобно оставить его в покое!

– Ни за что! То, что вы предлагаете, может быть, очень человеколюбиво в узком смысле слова, но совершенно антинаучно! Ибо, знайте, он полностью почувствует себя живым человеком только тогда, когда увиденное им на том свете, постепенно забудется, потому что его будет окружать жизнь! И тогда, сами понимаете, он больше ничего не вспомнит, или его воспоминания станут такими далекими и расплывчатыми, что будут казаться ему сном. Мы же, с научной точки зрения, многое потеряем!.. А этого нам не надо. Следует его разговорить, пока его впечатления еще совсем свежи!.. И я не уеду, пока он не заговорит!..