Книга Пять праведных преступников, страница 48 – Гилберт Кийт Честертон

Но его социальную программу прервали на самом интересном месте – кто-то громко, со свистом, задохнулся от удивления. Миллисент оглянулась и увидела своего хозяина. Джекоб Нэдуэй стоял в пурпурном халате. Только сейчас она удивилась, что сама не убежала и спокойно слушает взломщика, у открытого сейфа, словно они сидят за чайным столом.

– О Господи! Взломщик, – проговорил Нэдуэй.

В ту же минуту послышались быстрые шаги, и младший партнер вбежал, отдуваясь, без пиджака, зато с револьвером. Но рука его выпустила револьвер, и он тоже сказал недоверчивым, странным тоном:

– Ах ты черт! Взломщик.

Преподобный Норман Нэдуэй пришел вслед за братом – бледный, торжественный, в наброшенном на пижаму пальто. Но смешней всего было не это: тем же странным, удивленным тоном он проговорил: «Взломщик».

Миллисент показалось, что у всех троих какая-то не та интонация. Взломщик был, без сомнения, взломщиком, так же как сейф был сейфом. Она не сразу поняла, почему они так произносят это слово, как будто перед ними грифон или другое чудище, и вдруг догадалась: они удивляются не тому, что к ним забрался взломщик, а тому, что взломщиком стал этот человек.

– Да, – сказал гость, с улыбкой глядя на них, – я теперь взломщик. Когда мы виделись в последний раз, я, кажется, писал прошения для бедных. Так вот растешь понемногу… То, за что отец меня выгнал, – сущая чепуха по сравнению с этим, а?

– Алан, – очень серьезно сказал Норман Нэдуэй. – Зачем ты пришел сюда? Почему ты решил обокрасть именно наш дом?

– Честно говоря, – ответил Алан, – я думал, что наш уважаемый отец нуждается в моральной поддержке.

– Ты что? – рассердился Джон. – Хорошенькая поддержка!

– Прекрасная, – с гордостью сказал вор. – Разве вы не видите? Я единственный настоящий сын и наследник. Только я продолжаю дело. Атавизм, так сказать. Возрождаю семейную традицию.

– Не понимаю, о чем ты говоришь! – взорвался старый Нэдуэй.

– Джек и Норман понимают, – хмуро сказал вор. – Они знают, о чем я говорю. Они, бедняги, уже лет шесть пытаются это замять.

– Ты родился мне на горе, – сказал старый Нэдуэй, дрожа от злости. – Ты бы замарал мое имя грязью, если бы я не отослал тебя в Австралию. Я думал, что избавился от тебя, а ты вернулся вором.

– И достойным продолжателем, – сказал его сын, – методов, создавших нашу фирму. – Он помолчал, потом прибавил с горечью: – Вы говорите, что стыдитесь меня. Господи, отец! Разве вы не видите, эти двое стыдятся вас? Посмотрите на них!

Братья быстро отвернулись, но отец успел посмотреть.

– Они стыдятся вас. А я не стыжусь. Мы с вами отчаянные люди.

Норман поднял руку, протестуя, но Алан продолжал язвительно и горько:

– Думаете, я не знаю? Думаете, никто не знает? Вот почему Норман с Джеком вцепились в эти новые методы и общественные идеалы! Хотят очистить имя Нэдуэев – от него ведь разит на весь свет! Фирма-то стоит на обмане, на потогонной системе – сколько бедных извели, сколько наобижали вдов и сирот! А главное – она стоит на воровстве. Вы, отец, грабили конкурентов, и партнеров, и всех – вот как я вас.

– По-твоему, это пристойно? – в негодовании спросил его брат. – Мало того что ты грабишь отца, – ты его оскорбляешь.

– Я его не оскорбляю, – сказал Алан. – Я его защищаю. Из всех собравшихся я один могу его защитить. Ведь я преступник.