Книга История русалки. Пока идет дождь, страница 17 – Мирая Амброва

Под руководством Никса я завела тесто и принялась лепить подобие пирога. Тесто все время растекалось и расползалось в разные стороны, но я упрямо собирала его в кучу.

— Да, ерунда какая-то выходит, — задумчиво сказал Никс, когда я растопила печь и сунула туда кривой пирог. Тот растекся в разные стороны, норовя превратиться в мешанину.

Мы как прикованные следили за тем, как он жарится. Казалось, что стоит только отойти, и все совсем пойдет прахом. Через полчаса пирог все же подрумянился и перестал убегать.

— Вкусно пахнет, — раздался голос позади. — Что на ужин?

— Наверное, тыквенный пирог, — грустно ответил Никс.

Я обернулась ожидая, что наконец смогу увидеть лицо своего нанимателя. Но мой взгляд натолкнулся на пугающую маску, а фигуру скрывал все тот же плащ.

— Я думала, вы хотели переодеться.

— Я переоделся, — ответил мужчина.

Видимо мое лицо выдало все мое недоумение, так что он добавил:

— Я сменил одежду под плащом.

— Понятно, — ответила я, хотя на самом деле ничего не было понятно.

— Скоро будет ужин? — спросил Никс.

— Думаю, уже готово, — я заглянула в печь и, увидев коричневые бока пирога, решила, что можно доставать. Мужчины сели за стол, а я поставила перед ними свое первое блюдо.

— Как-то… не очень, — юноша застыл с вилкой и ножом в руках, не рискую попробовать.

— Заметь, ты готовил вместе со мной, — метнула я в него взгляд. — Это и твоя заслуга.

— Да, выглядит отвратительно, — раздалось за маской. — Садись.

Мужчина указал на стул, и я села.

— Ешь.

Я не поняла, кому он это сказал: мне или племяннику. Но я отломила кусок пирог и засунула в рот. Я была жутка голодна, и мне было плевать, что это похоже на подгоревший результат от взрыва амбара с тыквой. Еда, наконец-то!

Но кусок не полез в горло. Я подавилась, пытаясь подавить рвотный позыв. Вскочила, так что стул упал, высунулась в окно и выплюнула содержимое рта на улицу.

— Кажется, придется искать другую кухарку.

Повернувшись, я увидела, что Никс так и застыл с куском пирога в руках. Он брезгливо поморщился, а затем положил порцию обратно на блюдо.

— Мы умрем от голода, — резюмировал он.

— Ешь, — обратился к нему дядя.

— Я не стану!

— Ешь! Я хочу знать, действительно ли это так отвратительно.

— Может сами попробуете, — вступилась я за парня.

— Я поем в своей комнате. Не при тебе, — отчеканил он. — А ты — ешь.

У Никса чуть ли не слезы на глазах выступили. Он взял кусок обратно, и, закрыв глаза, сунул его в рот. Челюсти быстро задвигались, и он громко проглотил пережеванное.

— Ну? — одновременно спросили мы. Сейчас он скажет, что меня тряпками надо гнать взашей. Плечи горестно опустились.

— А знаете, вкусно! — парень отломил еще один кусок и жадно впился в него зубами. — Не знаю, что тебе не понравилось!

Кажется, мои глаза даже округлились от удивления.

— Тыкву не люблю, — задумчиво ответила я.

— Раз ты живешь в этом доме, то должна соблюдать правила. Во-первых, я, итак, хожу в маске и плаще большую часть времени и не собираюсь это делать еще и дома.

— Зачем они? — перебила я хозяина. Некрасиво, но любопытство взяло верх.

— Я — королевский инквизитор, — огорошил меня ответ.

По спине пробежал холодок — инквизиторы ищут ведьм, нечисть и прочую нежить, а затем уничтожают их или передают суду. Невероятная удача! Обратившаяся в русалку утопленница устроилась служанкой не просто к инквизитору, а к самому главному — королевскому.