Книга Кровь и черника, страница 72 – Алексей Кротов

Таисия Игнатьевна попыталась всмотреться в лицо, но почувствовала, что не может сдвинуться с места. Не в силах сделать шаг ни вперед, ни назад Сапфирова беззвучно шепчет бескровными губами и лишь тот, кто умеет извлекать слова из их молчаливого движения, может прочесть: «Женщина в белом».

Таисия Игнатьевна резким непроизвольным движением вскочила на кровати и отворила глаза. Возможно, она и вскрикнула, но ее соседка по комнате, Ярцева, не проснулась.

Это была последняя ночь Холмса в санатории. Через несколько часов ей предстояло возвращение в Полянск.

Возвращение Гляссер, безусловено, стало для Полянска событием. Ленка, которой Симагина доложила о визите семейства Штеменко к экс-директору музея, незамедлительно выдвинулась к дому покойной Саврасовой. Когда Штеменко вышли из дома, который теперь занимала Екатерина Антоновна, Ленка усердно делала вид, что собирает неподалеку садовую малину, кусты которой свешивались к дороге из-за забора участка покойной Саврасовой.

Олег и Алевтина скользнули взглядом по тощей угловатой фигуре главной местной сплетницы и, конечно, сразу же всё поняли. А впрочем, они были готовы к такому повороту событий и невозмутимо зашагали в сторону своего дома вместе с озорничающей Светой.

Ленка тут же перестала собирать малину, колеблясь между желаниями – немедленно расспросить Гляссер, догнать Штеменко и поговорить с ними, а также посоветоваться по поводу дальнейших действий с Симагиной. Эти желания захватили ее целиком и привели в состояние сильного нервного возбуждения – в отличие от известного Буриданова осла, Елену Поликарповну разрывали не две, а целых три альтернативы. Вообще-то ей повезло – работники милиции уехали с докладом в Лугу, а то бы ее дилемма состояла из четырех возможностей, ибо ответственную и заслуженную кошелку, чья самоотдача не вызывала сомнений, на полном серьезе трясло, как в лихорадке. В конце концов, как следует, оттрясясь, Ленка решила поговорить с Симагиной.

Разговор состоялся рядом с калиткой на участок Марии Николаевны. Образцова, как всегда, говорила громко, при желании ее можно было слышать метров за 40.

– Я так понимаю, Мария, они ищут клад, – увлеченно хвасталась своей проницательностью Ленка. – Эта Гляссер явно что-то знает, у кого-то из этой компании может быть кусок той карты с кладом. Я, как ты знаешь, при следователе теперь состою и про карты достоверно слыхала.

– И у кого же из них, по-твоему, есть часть карты? – Симагина говорила не тихо, но и не орала на всю деревню.

– Ну ты и спросишь, Мария, – рассмеялась от неожиданности особа приближенная к следователю. – Я что, по-твоему, ясновидящая?

– А кто тебя знает? – улыбнулась «начальнице» «подчиненная». – Ты лучше скажи, Лена, что в итоге наши слуги закона думают об убийстве?

– Так я ж тебе позавчера говорила, что у Еремея Галактионовича каша в голове. Не зря же он в Лугу собрался. Рассчитывает, что прокурор что-нибудь подскажет.

– Тот с этой кашей разберется при помощи топора, – усмехнулась собеседница, неплохо осведомленная об особенностях характера Ермолкина. – Я просто думала, вдруг за эти два дня следователю или этому, как его там, сержанту? – пришло что-либо дельное в голову, а может какая-то информация неведомая появилась? – пояснила младшая по званию, но не по возрасту сплетница.