Книга Они приехали в Полянск, страница 49 – Алексей Кротов

– А, память прорезалась! – засмеялся зампрокурора. – Я думаю. Олег, тут не надо быть Мегрэ, чтоб догадаться, что я не буду приглашать к себе домой малознакомого следователя.

– Естественно, – согласился Ермолкин, взяв со стола кусочек шоколада. – А он по-прежнему в Калининском работает?

– Нет, недавно перешел в городскую, а до этого был в Красносельском. Там это ДТП и произошло. А вот он сейчас тебе все и расскажет, – подсказал Решетникову последнюю реплику звонок в дверь.

Зампрокурора встретил гостя и провел в гостиную. Ермолкин тяжело поднялся с кресла и повернулся к вновь прибывшему с любезной улыбкой Бармалея.

– С Олегом, Жора, ты вроде бы знаком, – коротко провел церемониал хозяин.

– Да, виделись несколько раз, – пожал руку коллеге следователь Уханов.

– Ну, давай штрафную за встречу! – налил коллеге стопку коньяку Решетников.

– Так я же не опоздал! – притворно возмутился Жора.

– Пей давай, тостуемый пьет до дна! – рассмеялся зампрокурора.

Уханов с удовольствием выпил и закусил.

– Вы, я тут смотрю, приговорили пару рюмок «чая», – восхитился следователь городской прокуратуры. – Может, ну его – дело то?!

– Ну тебя! – решительно возразил хозяин квартиры. – Давай, не расслабляйся, доложи любимому начальнику обстоятельства дела.

Уханов снова деланно вздохнул и раскрыл папку.

– Не стони! – строго сказал зампрокурора. – На-ка, вон выпей еще для бодрости, – и он отмерил гостю вторую рюмку.

Тот, однако, лишь пригубил золотистый напиток.

– Итак, Олег, – начал он, нацепив на нос очки, обращаясь непосредственно к прокурору. – Андрей Павлович Милютин разбился на «жигулях» поздно вечером 10 октября 1990 года.

– И где это произошло? – Ермолкин начал записывать информацию в свой неизменный блокнот.

– Это случилось на Таллинском шоссе. Я тогда еще работал в Красносельском районе.

– А кому принадлежали «Жигули»?

– Были записаны на его отца Павла Николаевича Милютина, – сверился с папкой Уханов. – Но тут все в порядке, Олег, парню шел двадцать третий год, права у него были.

– Ну, а родственников ты хорошо помнишь? – поколебавшись, прокурор перешел на дружеско-фамильярное обращение. – Родственников и, конечно, Ольгу Смирнову.

– Да, я их запомнил, пришлось покопаться в памяти, конечно, перед нашим разговором.

– А за этот трудовой подвиг тебе полагается еще одна рюмка, – потер руки зампрокурора, обрадованный возможностью вступить в разговор.

– Попозже, – неожиданно твердо сказал другу Ермолкин и уже чуть мягче, добавил. – Выпьем все вместе, Женя. Расскажи мне о них, Жора, начни, например, с матери.

– Помню ее хорошо, – кивнул головой Уханов. – Властная сильная женщина, стойко переживала свое горе, держалась хорошо, без истерик. Вот только милицию не любит, это четко просматривалось.

– Ай-яй-яй, – попытался игриво начать Решетников, но был остановлен строгим взглядом Ермолкина.

– Ну, а об отце что можешь сказать?

– Он как-то больше размяк, чем она. Его я помню похуже, не сложишь цельного образа.

– А Ольгу Смирнову ты помнишь?

– Да, припоминаю. Похоже она была его девушкой. По впечатлению – серая мышка. Была, как мне показалось, искренне расстроена, но не так, чтобы очень сильно.

– А там мог фигурировать еще некий Витковский, отчим Павла Милютина?

– Как же, был, помню, бравый солдафон. Довольно выдержанный, четко мыслящий человек, на меня произвел тогда хорошее впечатление. Он, кстати, заступился за эту Ольгу.