Книга В провинции, у моря, страница 21 – Полина Охалова

Паси – так Ваську звали в финской школе. Молодец, внучок, быстро сработал! За Мухосранск Ксения дала бы ему символический подзатыльник (реальный в Финляндии нельзя, наверное!), так себе джок, в стиле Жоржика. В Харовске она на заре туманной юности бывала пару раз у однокурсницы в гостях. Ну да, не Рио-де-Жанейро, конечно. Не верится, что оттуда явился мститель Анфису на пляже душить. Да и вряд ли мотивом может быть корысть – какие капиталы у харовской мамаши или у нижегородской тетки?! И сама Анфиса вряд ли сколотила состояние на чаевых официантских, и блог у нее был не слишком популярный, сколько там было подписчиков – десятка три вроде.

Корысть, месть, зависть, любовь, ненависть, ревность, сокрытие информации, – Ксения стала припоминать список возможных мотивов. Вроде ни один к Анфисе не пришить. Может, Малашкина владела какой-то бесценной информацией? Какой? Что такого могла знать розовоперстая Аврора или как ее Васька обозвал? Пандорой? Мифическая женщина, не в меру любопытная. Может, и Анфиса что-то там узнала, выведала, услышала или увидела… Эх, почитать бы сейчас ее посты, порассматривать внимательно бесчисленные фото. Но где теперь этот «Взор Авроры»? Недоступен.

Ксения уже собралась закрыть компьютер, как ее взгляд зацепился за название фотофайла на рабочем столе. «Свободная стихия». Это еще что? Мать моя, точно, она ведь скопировала две фотографии, сделанные Авророй в ненастное утро! Ксения открыла первое фото. Суровое море катит волны, богиня утренней зари изогнулась в дурацкой сельфи-позе, подбоченилась, губки надула, розовые сапожки с цветочками в пене прибоя. Секретов никаких. На втором и последнем фото было все то же самое, только Анфиса не успела «подаврориться»: в кадр целиком не влезла, на лице полуулыбка, ветер набросил волосы на глаза, мордашка – простенькая, простодушная. Бедный безмозглый котенок в розовых сапожках, – горестно вздохнула Ксения Петровна. Жить-то осталось всего до будущего вечера! Большую часть последнего фото занимала серое пенистое море, на заднем плане был виден пирс, некрасиво деливший кадр по горизонтали.

Ксения уже хотела закрыть файл, но что-то как будто зацепило ее во втором снимке. Что, никак не могла она понять.

Ксения максимально увеличила фотографию. Изображение расплылось, исказилось, Пузатый Петрович, в тот недобрый день, свалившийся на камни, приблизился расплывчатым силуэтом. Но при всей зернистости и нечеткости увеличенного снимка было очевидно, что кроме незадачливого НиколЯ на пирсе был еще кто-то, еще один человек в дождевике. Вроде высокий, но трудно сказать, и насколько он толст или строен, тоже непонятно: дождевик объемный, да еще его, судя по всему, ветром раздувает. Это может быть и «каменная баба», и «соломенная шляпка», и лысый дед, и голоногий юноша. Или вообще кто-то, кого она раньше на пирсе не видела. Кто угодно. И этот второй возможно видел, как Николай свалился на камни. А, может, этот второй Петровича рыбкам на корм и спровадил! А Анфиса это все видела и даже отчасти запечатлела! Вот и мотив!

Последние слова Ксения сказала, нет, выкрикнула вслух. Светлана выглянула из соседней комнаты? «Что-то случилось, Ксеня?»

Ксения засмущалась, хотела пробормотать что-то невразумительное, но радость открытия оказалась сильнее деликатности, и она таки вывалила Светлане все свои новости и подозрения! «Вот видишь, все сходится – кто-то убил Николая, столкнув с пирса, Анфиса оказалась случайным свидетелем и ее за это тоже убили!» – голос Ксении дрожал от возбуждения.