Книга Еше раз по поводу мокрого снега, страница 31 – Полина Охалова

— Вы сказали, что какая-то Ксения Морозова упала с моста,

— Да. упала неудачно, головой на камни нырнула, непонятно как. А Вы что, знали ее?

— Это я, Морозова Ксения Петровна, — выдохнула Ксения

— То есть как вы? — полицейский был в явном замешательстве.

— Так я, вот мой паспорт, — Ксения достала из сумки документ и протянула долговязому. Тот внимательно поизучал паспорт, потом долго разглядывал Ксению и снова паспорт.

— А та, что с моста упала кто тогда, — спросил он неизвестно у кого.

— Это, наверное, Владлена Симбирцева, вот пенсионное удостоверение. Мы с ней, судя по всему, перепутали наши пуховики в гардеробе. Я только недавно это поняла, когда нашла в кармане вот это.

— Да, дела, — протянул полицейский, которого хотелось назвать дядя Степа-милиционер. — А пальто у вас одинаковые и шапки, да и лица вроде похожи, хотя в темноте не разглядишь. И в кармане у нее был читательский билет на имя Морозовой, потому и решили, что она Морозова и есть. Придется Вам, гражданка Морозова пройти со мной в отделение полиции.

Ксения поплелась за дядей Степой, успев подумать, что в последние дни она таскается в отделения полиции, как на работу.

Уже почти с заученностью автомата ответив на вопросы в полиции и подписав протокол, Ксения поехала с дядей Степой в больничный морг, откуда вынесли ее пуховик, грязный и мокрый, снятый с несчастной Владлены, в темноте неудачно упавшей с Горбатого моста.

Долговязый полицейский, которого звали не Степаном, а Сергеем Александровичем, довез ее до станции и посадил в электричку. Ксения положила грязный пуховик рядом с собой на сидение и еле сдерживалась, чтоб не заплакать, вернее, не заскулить. Сквозь грязное стекло и набегающие слезы она смотрела на перрон и ей показалось, что там кто-то опять идет, не размахивая руками, как герой давнего времени Григорий Александрович Печорин.

Глава шестнадцатая

Добравшись до дачи, Ксения битый час застирывала пятна и разводы на пуховике, прилаживала его сушиться и потом, дождавшись, когда газовая колонка нагреет воду, долго стояла под душем. Улегшись в кровать и накрывшись поверх одеяла еще и покрывалом, она стала вспоминать всю череду своих приключений: то чуть машина ее не сбила, то рядом с ней Маргарита концы отдала, то в ванной обнаружился убитый наркоман Серега, то дама в ее пуховике упала с моста башкой вниз. Что-то многовато будет. Неужели это мне одной?

Если бы дело происходило на страницах романа любимой ею Агаты Кристи, то вся эта катавасия означала бы одно — на нее идет охота. Тогда бы, в романе Кристи, и Маргарита с Владленой были отправлены на тот свет по ошибке, вместо нее, и ручки газовых конфорок были бы вывернуты не случайно.

Но жизнь ведь не роман Агаты Кристи, — попыталась успокоить себя Ксения. — Кому я нужна-то, чтоб на меня охотиться, пытаясь убить. Двухкомнатная квартира в панельной многоэтажке в Петрозаводске — та еще ценность — и все равно дочери достанется по наследству. Никаких фамильных бриллиантов у нее в помине нет, на иностранную разведку она не работает, наркодилером не является. Ну а кроме денег, какие еще могут быть мотивы — ненависть, ревность? Представив себе в роли ревнивого убийцы бывшего мужа, который последние годы их совместной жизни любил новый диван гораздо более страстно, чем старую жену, Ксения чуть не расхохоталась в голос, хотя вообще-то смешно ей совсем не было, а было даже страшновато, Она вспомнила шуточки внука Васьки о маньяке a’la Раскольников, но тут же осадила себя — вряд ли убийца старушек так упорно гоняется именно за ней.