Книга Давай поговорим!, страница 77 – Михаил Попов

– Да кто это?

– Неужели не видишь? Виталий Борисович. Дядя мой. Жди меня здесь.

И Вероника стремительно зашагала к дому.

Происходившее дальше весьма напоминало театр теней. Только не вполне немых теней. Скандал, разразившийся на запотевшей веранде, был многословным, с большим количеством перемещений и большим количеством жестов. Стекла затуманивались все больше. Единственные слова, которым удавалось прорваться через эту завесу, были оскорбления.

Леонид наблюдал за происходящим, не проявляя особого волнения. На самом деле у него было время привыкнуть к манерам, принятым в этой семье. Сторож даже скорее размышлял, чем наблюдал. Наверняка появление здесь Виталия Борисовича и для него явилось полнейшей неожиданностью. Не укладывалось в версию, которую он, несомненно, уже взлелеял за время сегодняшних гонок по Москве. Виталия Борисовича нужно было срочно как-то объяснить самому себе. Одно можно было утверждать с уверенностью – что Вероника не его жаждала показать, направляясь сюда.

Леонид размышлял, но всякому душевному равновесию есть предел. Когда он увидел, что тень дяди схватила тень племянницы за горло и начала душить, он сначала не поверил своим глазам, а сразу вслед за этим понял, что пора вмешаться. Он захлопнул дверцу машины и в несколько шагов оказался у веранды.

Вбежал внутрь.

И увидел, что Виталий Борисович и в самом деле душит Веронику Модестовну. Журналист-международник при виде свидетеля сразу же разжал руки и даже поднял их вверх. Видимо, именно так его учили себя вести при появлении британской полиции.

Освобожденная Вероника отскочила в сторону, шипя и свирепо сверкая глазами. В момент, когда она избежала удушения, женщина бывает особенно хороша.

– Кто это? – простонал Виталий Борисович, одной рукой хватаясь за сердце, другой нашаривая валидол. Слабое сердце – вот результат излишне здорового образа жизни.

– Это сторож, – мстительно и чуть злорадно сказала Вероника.

Сторож тем временем осматривался. Веранда была запущенная, даже грязненькая. Батареи пустых бутылок, банок, паутина. Горела газовая плита. Рядом с ней на табурете стоял таз с грязной водой. Колени у Виталия Модестовича были мокрые, ботинки у него тоже были мокрые. Только что вымытые в тазу. Неужели он из Москвы явился такой грязный, что ему пришлось срочно мыться?

– Это сторож Леня, – сказала Вероника, чтобы усилить впечатление. Виталию Борисовичу было явно все равно, он был мокр, устал и несчастен.

– Послушайте, – сказал Леонид, продолжая глядеть на таз с грязной водой. Таз этот ему о чем-то напоминал, – послушайте, а где старушка?

– Какая старушка? – в один голос спросили родственники.

– Сегодня утром я видел здесь старушку. Седую, скрюченную, она чистила картошку.

– А, – махнул рукой дядя, – это соседка. Она готовит для Валерия.

– Соседка?

И тут зазвонил телефон. В глубине дома. Один звонок, второй.

Дядя и племянница переглянулись.

После третьего они разом вышли из оцепенения и начали действовать. Вероника юркнула в комнату, а Виталий Борисович встал таким образом, чтобы загородить Леониду дорогу, если тот вздумает последовать за ней. У сторожа и мысли такой не было, но слаженность в действиях родственников он отметил.

Вероника уже появилась обратно, таща в одной руке телефон, а другой поддерживая провод. Аппарат был большой, черный, еще, пожалуй, послевоенный; ему было неуютно на весу, и он испускал душераздирающие трели.