Книга Давай поговорим!, страница 87 – Михаил Попов

– Так, – сказал он. – Посадите товарища.

Вероника бросилась помогать Леониду. Ее кипучая натура требовала деятельности, она не могла сидеть и молчать весь вечер.

Фил усаживался долго, потому что по дороге хотел объяснить, что он не является «товарищем», но желал бы, чтобы его считали «другом».

– Он что, так и провалялся там, на той веранде, все это время, и мы его просто не заметили? – сам себе задал вопрос майор, потому что спрашивать о чем-либо американца было пока бесполезно.

Усевшись наконец за стол, Фил сразу же забыл свою выстраданную мысль о вреде беспробудного пьянства и потянул руки к бутылке.

– Алкоголизмус – ноу! – напомнила ему Вероника.

Он согласился и даже развил тему:

– Алкоголизмус анд наркоманиэн.

– Дурак! – обиделась Вероника.

– Так, – повторил майор Аникеев, и тон его теперь был самым решительным. – Я хотел бы как-то подразобраться в том, что тут происходит.

– И начинания, вознесшиеся гордо, сворачивая в сторону свой ход, теряют имя действия, – страдальчески заявил Валерий Борисович.

Виталий Борисович только вздохнул.

Вид Леонида выражал полную готовность поделиться сведениями.

– Говорите, раз собрались говорить.

– Да, товарищ майор, так принято поступать, но есть одно обстоятельство…

– По-моему, их тут тысячи, этих обстоятельств, – пробурчал Аникеев. – В чем, наконец, дело?

– Мне нужно переодеться.

Не только майору показалось, что над ним издеваются. Валерий Борисович выругался, неразборчиво, но скорей всего грязно. Вероника откинулась в кресле, отводя руку с сигаретой. Барсуков вздохнул-всхлипнул, наверно, ему показалось, что в этом мире установилась абсолютная власть абсурда.

– Причем должен сказать, что для того, чтобы переодеться, мне еще нужен помощник.

– Вы что, принц крови? – поинтересовался Виталий Борисович.

У майора наверняка была более грубая версия, но он удержался от ее озвучивания. Он только спросил:

– И кого бы вы желали получить в напарники?

– Женю Шевякова.

Однако что-то затевается.

– Дело в том, что мы обменялись одеждой, мне необходимо было наведаться в город, в приличные места, мои резиновые сапоги и синяя кепка не подходили для этой цели. Женя любезно одолжил мне свои брюки и пиджак, но я плотнее от природы, мне тесно в его штанах. Натирает вот здесь, и здесь давит, сил нет. Подлинная пытка. Теперь я бы хотел восстановить статус кво.

Объяснение было вроде бы убедительным, но ощущение странности от заявления белоруса все равно осталось.

Майор неуверенно кивнул.

Молчаливый аспирант Шевяков встал и меланхолически последовал за своим другом.

Нет, определенно, парень Леня что-то придумал.

Я приподнялся, еще не зная, каким образом буду сигнализировать майору, чтобы он проявил бдительность, но вовремя понял, что это не нужно.

– Семченко, – сказал Аникеев, и молчаливый помощник, сидевший молча рядом с Шевяковым, направился следом за парочкой игроков в переодевание. С большим удовольствием и более острым пониманием важности момента выполнил бы работу подсматривающего я сам. Но предложить себя было немыслимо. Я был убежден, что сейчас идет в тишине сторожки торопливое перепрятывание моего заветного камня, а я обязан сидеть за столом в обществе совершенно несимпатичных мне людей и абсолютно ненужной водки.

Глазами я смотрел в сторону сторожки, а остальными чувствами в сторону Марусиной комнаты. В любую секунду можно было ждать ее появления и, значит, катастрофы.