Книга Развод со зверем. Он не отпустит, страница 12 – Анна Владимирова

— Ты бросил все попытки.

— Да. Потому что это бесполезно. Я не могу стать другим, а Алёна меня не примет таким, какой я есть. Это не изменится. — И я сам не знаю, зачем добавил: — Она хочет развода.

Мама долго молчала, но я хорошо представлял, как она прикрыла глаза и нахмурилась, выдерживая удар.

— И что думаешь? — поинтересовалась, наконец.

— Стараюсь не думать.

— На какое-то время это может помочь, но ненадолго.

— Я разберусь.

— Я тебя люблю. Очень. Пожалуйста, помоги мне помочь тебе.…

— Я знаю. Но не могу обещать. Надо идти. Операция.

— Береги себя.

Я убрал мобильный и схватился пальцами за подбородок, сосредоточенно глядя на стол. Нужно было переждать, пока эмоции улягутся. Честно говоря, я сомневался, что стоило оперировать сегодня. Я плохо держу себя в руках. Все мысли об Алене, а если мне о ней хоть что-то сообщат в ближайшие сутки, я забуду, в какой руке обычно держу скальпель…

Я потянулся к стационарному и снял трубку.

— Это Князев. Отмените все мои операции на сегодня. Срочные передайте Раскопову.

Когда мобильник задрожал от входящего, я понял, что последнее решение было очень верным.

— Можешь говорить? — Голос отца был напряжен также, как и ночью.

— Да.

— Ты с Аленой?

— Нет. Она попросила меня уйти.

Он помолчал, тяжело вздыхая.

— Евстигнеева освободили под залог, — сообщил, наконец.

— Что?! — вырвалось у меня. — Какого чёрта?!

Я рывком поднялся из-за стола и шагнул к окну.

— Пока что ему предъявляют убийство в состоянии аффекта, — продолжал отец.

— Мы все убиваем в состоянии аффекта! — прорычал я. — Это никогда не имело веса!

— Ну, не у всех есть деньги на юриста и власть…

— И что дальше?

— Я не знаю.

А я думал о том, что Алёна вот-вот узнает и об этом.

— Не со всем можно бороться, — устало заметил отец. — Какие-то вещи нам не подвластны.

— Есть же высший суд….

— Есть, но они не жаждут возиться в делах нашей расы, если это не касается кого-то ещё. В общем, я буду держать тебя в курсе.

— Спасибо. — Я прислонил кулак к холодному стеклу. — До связи.

Внутри все задрожало от злости, но не на обстоятельства. Я был в ярости, что Алёна меня оттолкнула сегодня, а сейчас где-то в городе одна… И я уже опустил взгляд на мобильный, чтобы связаться с Петей, как получил сообщение в мессенджер от Арсена:

«Приезжай за Аленой. Она совсем не справляется».

Не думая ни минуты, я оттолкнулся от окна и направился из кабинета. И едва не сбил коллегу дверью, открыв ее так резко, что тот чуть не сел на задницу. Я знал, что Раскопову понравится то, что я передал ему срочные случаи сегодня. Но в его глазах стояло такое возмущение, будто я ему не отдал, а забрал у него все операции.

— При всем уважении, Север Станиславович, — поправил он халат, выравниваясь, — я не могу взять ваши срочные операции сегодня. У меня у самого сегодня две сложнейшие!

— Не сможете, значит вызовете меня, и я приеду, — отрезал я.

Этому сморчку лишь бы цену себе набить. Но я знал, что он вывернется на изнанку, но проведет все операции, а потом будет ходить и трясти этим фактом в каждой ординаторской, как поп кадилом, ещё месяц.

В машине я сидел уже через две минуты. Перезванивать и спрашивать Арсена, что именно у них там происходит, я не стал. Если он просил приехать, значит, на то веские обстоятельства.

Пока машина неслась по городу, я вяло размышлял о произошедшем. Трогала ли меня эта история? Нет. Лишь одна Алёна, пожалуй, занимается спасением женщин из звериных семей ради них самих. Тот же Аксенов тупо делает себе имя на громких делах, бравируя своей отчаянностью. Но он — оборотень. Раз. А потом — хитрожопый оборотень. Он тщательно выбирает дела, и, к примеру, с тем же Евстигнеевым связываться не стал бы.