Книга Мой бывший пациент, страница 67 – Анна Владимирова

— Если Горький не сможет добраться до моего врага, мне придется вмешаться. Я не могу бросить своего волчонка.

Я медленно заполнила легкие вдохом, пытаясь подобрать слова, но не выходило. Ничего не приходило на ум, кроме как закричать, что никуда я его не отпущу. Но я не имею на это право. Ему решать. И он не может по-другому.

— Хорошо, — глухо выдавила я и отстранилась, спуская ноги с кровати.

Утро прошло в безмолвном напряжении. Я осмотрела детей, Стас сделал завтрак. Вчера этого не чувствовалось, но теперь тишина в доме показалась слишком настороженной. Стас хмурился все больше, ощущая то же самое. Дом его отца замер для него в немом укоре…

— Ты не виноват, — прошептала я, снова обнимая его со спины, когда он в очередной раз замер у окна, глядя во двор на детей. Мне доставляло непривычное удовольствие давать ему понять, что я могу быть опорой в любой момент, когда бы он не попросил…

Стас вздохнул, возвращаясь мыслями в реальность.

— Мне кажется, что виноватым чувствовал себя как раз отец. А я этим пользовался.

— Игорь написал, что он в стабильно-тяжелом состоянии. Это ожидаемо после операции.

Стас кивнул и накрыл мои ладони своими, благодарно их сжимая.

— Спасибо, Ив.

А я прижалась губами между его лопаток. Сгусток горячей боли опалил солнечное сплетение и сбил дыхание, и стоило трудов не заплакать. И от него это не укрылось.

— Ты же обещала не дать мне умереть, — мягко усмехнулся он, оборачиваясь.

— Не дам, — шмыгнула я носом.

— Я не умру, Ив. Только не сейчас. Когда у меня есть ты…

Только оба мы слишком хорошо знали, что мир чертовски несправедлив, и никто не может обещать остаться, если это не суждено. Я видела это сотни раз…

Но тут за воротами послышался звук приближавшегося автомобиля, спуская наше утро с настороженной паузы. Дети во дворе забеспокоились.

— Охрана Горького, — сообщил Стас, выпрямляясь.

Я нехотя выпустила его и подала футболку со спинки стула.

— Готова?

— Да.

Мы встретили охранников, Стас с пристрастием сверил их личности с документами, поданными Горьким, и только тогда попрощались с детьми. Уже бросив вещи в машину, я заметила, как Стас глянул куда-то мне за спину и, дав мне знак садиться за руль, направился к дороге. Обернувшись, я увидела, как от небольшого двухместного авто к дому направляется какая-то женщина. Они со Стасом о чем-то поговорили, потом он кивнул и проводил ее во двор.

— Это женщина отца, — объяснил он, усаживаясь на пассажирское сиденье. При этом не спускал взгляда с закрытой калитки. — Она попросила позволить ей побыть с детьми. Я сказал, что буду очень рад. — Он помолчал, прежде чем добавить: — Ни разу с ней не говорил прежде, не желая ее знать.

Я молча завела двигатель, и мы направились в больницу.

***

Когда вчерашний адреналин и агония догорели в венах, меня затопило глухой злостью.

Молчание Горького не нравилось. Звонить было бесполезно, и я чувствовал, как все больше мечется внутренний зверь. Время шло, и здравый смысл начинал сдаваться инстинкту защищать свое. Если до вечера от Горького не будет вестей, я отправлюсь к Ветлицкому сам.

Да, это уже будет далеко вне закона.

Да, эта падаль вывела меня за черту, и, может, в этом и был его план.

Да, может он только этого и ждет.

Но я не мог оставить ему своего волчонка на растерзание. Зная еще непримиримый характер Марка, становилось вообще невыносимо ждать.