Книга К дальним берегам, страница 78 – Джил Грегори

На этом балу, богато разодетый в голубой бархат, только чуть-чуть более темного оттенка, чем его прозрачные голубые глаза, Гренгер показался ей более близким, чем всегда. Когда она сказала ему об этом, он откинул назад голову и засмеялся:

— Теперь я точно знаю, что вы выпили слишком много!

К ней подошел Бен Тукер, пригласил потанцевать и сказал, что Кэрри сейчас говорит с его матерью и отцом.

— А, так твои родители здесь? — удивилась Элизабет. — Мне бы страшно хотелось с ними увидеться!

— Прекрасно, Элизабет! Но, может быть, для начала будет лучше спуститься обратно на землю.

Она засмеялась, услышав суровый тон его голоса.

— Ай-ай-ай, сэр!

— Ну же, Лиззи, возьми себя в руки, — Бен дышал ей в ухо. — Я никогда раньше не видел тебя в таком состоянии!

— Я никогда не чувствовала себя так раньше! — говорила она, но в глазах светилась безнадежность. — О Бен…

— Все в порядке. Я понимаю. — Он помолчал минуту. Веселье и смех вокруг них продолжались, однако их охватило странное спокойствие, хотя они двигались в танце. — Я должен поблагодарить тебя, Лиззи, за то, что ты уладила дело между мистером Бурком и мной.

— Так он с тобой поговорил?

— Да. И кстати, убедил меня вернуться на работу за весьма внушительную прибавку к жалованью.

— Я очень рада, Бен. — Теперь ее улыбка была вполне искренней.

— А Кэрри сказала мне, что ты подарила ей чудесное платье, которое сейчас на ней. Так вот, Лиззи, я хочу, чтобы ты знала: я сделаю все — все! — чтобы тебе помочь. После того, что ты для меня сделала…

— Бен, это очень мило с твоей стороны, но никто и ничто на свете мне уже не сможет помочь.

— Неужели дела так плохи? — Его обычно веселые глаза теперь были серьезны.

Она глубоко вздохнула.

— Мне очень неприятно, но это так. Но, ради Бога, не беспокойся обо мне. Я ведь на балу первая красавица! Разве ты ничего не замечаешь? — На ее лице снова появилась маска веселья.

— Разумеется. Но замечаю также, что ты весьма старательно делаешь вид, чтобы казаться счастливой. Но я же прекрасно тебя знаю.

Музыка прекратилась.

— Надо полагать, что так, — сказала она тихо. Элизабет взглянула в его глаза и увидела в них беспокойство. — Со мной будет все в порядке, — заверила она его весело, но в голосе ее слышалась тоска.

В этот момент их беседу прервал Джон Херберт, приблизившийся к ним с высокомерным и заговорщическим видом.

— Мисс Трент, разрешите пригласить вас на следующий танец? — спросил он, склоняясь в глубоком поклоне над ее рукой.

— Конечно! — Элизабет последний раз улыбнулась Бену через плечо и последовала за Джоном в центр залы. Но они танцевали там совсем недолго, вскоре она поняла, что он ведет ее куда-то в дальний конец залы, к занавешенной шторами двойной двери, за которой находилась небольшая терраса.

— Куда мы идем?

— На террасу. Я уже отчаялся улучить момент остаться с вами наедине!

— Ах, что вы, Джон! — Элизабет все еще продолжала улыбаться ему сквозь опущенные ресницы, безвольно разрешая вести ее куда он хочет. На террасе было прохладно и тихо, она чувствовала блаженное облегчение после шума и суеты бальной залы. Ночь была спокойной и безмятежной, более похожей на апрель, чем на март, легкий нежный ветерок теребил ветви все еще голых деревьев. В нескольких шагах от дорожки Элизабет заметила кролика по его дрожащим дергающимся ушкам. Внезапно он со всех ног бросился в кусты.

— Ну теперь наконец вы получили то, что хотели? — с улыбкой промурлыкала она своему спутнику.

— Я хочу вас, — ответил Джон хриплым голосом, со странным демоническим блеском в глазах. Элизабет подумала при этом, до чего же он похож на свою сестру: такой же лукавый и самоуверенный. В шикарной голубой форме, рыжие волосы заплетены в напудренную косичку — даже сейчас он выглядел всего лишь напыщенным юным интриганом, готовым на все ради достижения своей цели.

— Вы мне льстите, — заметила Элизабет.

Джон сделал к ней шаг и дерзко положил руки на талию.

— Выходите за меня замуж, Элизабет, — зашептал он страстно.

Она отвернулась, чтобы избежать его поцелуя.

— Я очень благодарна вам за ваше предложение, Джон, — начала она автоматически, — но…

— Не желаю слышать никаких но! — Он стиснул ее еще крепче и быстро поцеловал.

— Джон! — крикнула она раздраженно, пытаясь вырваться из его объятий. — Дайте же мне уйти наконец!

— Ясно! Мягкое обращение бесполезно в этой ситуации! — Его приглушенный смех прозвучал чрезвычайно самодовольно. — В таком случае я выбираю другую тактику. Вы очень красивая женщина, Элизабет, но вам нужна твердая рука. — Он притянул ее ближе и начал целовать в ухо, как ему казалось, на романтический манер. Однако Джон Херберт недооценил Элизабет.

— Дайте мне уйти, вы, невоспитанная обезьяна! — Она стряхнула с себя его руки, собрав для этого все свои силы, и посмотрела на него злобно.

Херберт потерял равновесие, чуть не упал и смотрел на нее с удивлением. Он-то ожидал встретить небольшое, мягкое и томное сопротивление, но вовсе не это. По всей видимости, она была гораздо сильнее, чем казалась, и уж, во всяком случае, гораздо более решительной. Он начал медленно наливаться гневом.

— Я сделал вам вполне респектабельное предложение! — запальчиво прокричал Джон.

— И сделали это совершенно недопустимым образом! — отпарировала Элизабет. Она дышала взволнованно и быстро, глаза ее сверкали, как два бриллианта. Хорошо хоть, что этот нахальный дурак не испортил ей прическу! Напоследок она рассмеялась коротким, презрительным смехом и отвернулась от него, собираясь вернуться в бальную залу. За сегодняшний вечер это было второе предложение, и Элизабет получила от него столь же мало удовольствия, как и от первого.

Именно в этот момент она увидела, что в дверях стоит чья-то высокая фигура и загораживает проход. Занавески сомкнулись. Элизабет остановилась как вкопанная. Александр Бурк с отсутствующим видом встал на ее пути, и на его лице застыло выражение холодной скуки.

— Добрый вечер, кузина. — Он кивнул ей, а затем как бы невзначай перевел взгляд на Джона Херберта, который чувствовал себя в это время, как загнанная в угол лисица. — А, мистер Херберт, — протянул Алекс, и в его голосе послышалось легкое презрение. В глазах появился металлический блеск.

— Добрый… вечер, мистер Бурк. — Херберт попытался проговорить сквозь стиснутые зубы: — Я тут как раз… мы тут… мы так…

— Разумеется. — В одном-единственном этом слове можно было услышать бесконечное презрение. Алекс лениво повернулся к Элизабет: — Насколько я помню, вы обещали мне танец, кузина?

Она кивнула так же церемонно и отстранение, как и он, и разрешила ему провести себя под руку в центр бальной залы. В то же время, до их ушей донеслись первые торжественные звуки менуэта.