Книга Развод со зверем, страница 83 – Анна Владимирова

— Это все — его заслуга, — кивнула я в сторону кухни. — Я в норме. Все позади.

— Точно?

— Да.

И внутри вдруг все успокоилось. Ярослав что-то сделал со мной такое, что у меня не осталось страха перед неизвестностью.

— Надеюсь, ты больше не работаешь в этой клинике?

— Нет.

Мама расслаблено вздохнула:

— Моя девочка… — и снова прижала меня к себе. — Ну, пошли? Вы голодны?

— Ага.

Князев уже сориентировался на кухне — раздобыл бокалы и как раз разливал вино, когда мы явились. Мама не придала значения его самоуправству.

— Спасибо, — поблагодарила, когда он протянул ей бокал.

— Я к вам присоединюсь с безалкогольным, — учтиво кивнул он и взялся за другую бутылку.

— Мам, чем помочь? — встрепенулась я.

— Садись и отдыхай, — осадила она меня. — Тем более, мужчина уже взялся за дело.

А Князев и правда как-то быстро вписался и в эту часть моей жизни — принялся накрывать стол с такой уверенностью, будто не на кухне моей мамы, а в операционной, которая хоть и была незнакома, особо ничем не отличалась от других. В конце концов и маме не осталось, чем заняться. Все же Князев — не социопат, как утверждал Сава.

— Ярослав, а вы как себя чувствуете? Лала говорила, что вам тоже досталось…

— Уже лучше, спасибо, — улыбнулся он. — Вам салат положить?

— Да, благодарю. А еще она сказала, что вы много сделали для нее.

— Это не так, — с обескураживающей честностью возразил Князев, изящно орудуя ложкой для салата. Я аж засмотрелась. — В идеале Лара должна была быстро уволиться по собственному желанию и не попасть в такую опасную переделку. Но у меня не вышло, как вы, скорее всего, знаете…

— Поверхностно, — восхищенно улыбнулась мама. — Но стремительность, с которой вы проделали путь от «сволочного главного хирурга» до «мужчины моей дочери», впечатляет. И сейчас я понимаю, почему.

— Почему же? — с неподдельным интересом вопросил Князев.

— Одно другому не мешает. Это раз. А второе — вы шикарно смотритесь на моей кухне. За вас, Ярослав.

Я смущенно улыбнулась и отпила из своего бокала, тихо удивляясь тому, как Князев изящно продолжает «утеплять» наш вечер. Он рассказал, что я поведала ему историю своего профессионального фиаско, и они с мамой долго обсуждали подробности всего, что нам пришлось пережить. Походу пьесы мама с гордостью рассказывала обо мне — какая я у нее умница-дочка и как много для меня значит быть хирургом. Она добавила несколько веселых случаев из моей студенческой молодости, парочку — из детства, но на истории из младенчества я успела ее притормозить… А Князев всему этому внимал так, будто это я была оборотнем, а он — адаптировался к предстоящему. При этом выяснил многое — что я люблю, чего не переношу, о чем мечтаю… В конце всего этого милого воркования у меня закралось подозрение, что мы фактически на вечере знакомства моего мужчины с моей мамой, а совсем не в процессе присмотра Князева-оборотня за новообращенной ассистенткой-любовницей.

Когда Князеву пришлось открыться в ответ, я даже не пожалела, что мама выболтала ему столько всего. Он многое рассказал из того, о чем нам не довелось поговорить — где учился, как пришел в кардиохирургию, почему решил уехать в Канаду. И немного — о Лизе и о ее внезапной смерти. Маме, в отличие от меня, он поведал, что не ожидал такого стремительного отказа донорского сердца после пересадки… и при этом смотрел на меня. А я зачем-то украдкой протянула ему руку под столом, и он ее сжал.