Книга Развод с монстром, страница 45 – Анна Владимирова

— Не сошла. Все так и есть, — хмурился Краморов. — Пошли со мной, все обсудим. Вересу нужно спасти бедолагу.

— Можно я с ним останусь? — судорожно вздохнула она.

— Нам лучше всё обсудить…

— Я в норме, правда. — Она нерешительно бросила взгляд за плечо Краморова. — У вас в секретном диагностическом отделе пациент с головой собаки и когтями. Вы говорите, что это нормально. Мне этого почти достаточно. Я хочу остаться с Вересом.

Краморов глянул на меня. Я медленно ему кивнул.

— Ладно. Тогда поговорим позже. Работайте.

Наверное, мою психику парализовало стадией отрицания. Или все это — шок? Но я совершенно спокойно позволила Бесовецкому взять меня за руку и увести в наш кабинет, а оттуда — проследовала за ним в лабораторию.

Он не говорил ни слова. Сосредоточенный, собранный, решительный, Верес подал мне халат, а сам перехватил рюкзак и направился к ближайшему столу.

— Садись рядом, чтобы я тебя видел, — неожиданно жестко приказал он.

— Я ничего…

— Просто садись, — оборвал он.

— Ты будешь готовить противоядие?

— Да.

— У Краморова уже были готовы токсикологические тесты?

— Нет.

— Опыт?

— Да.

Он действовал четко. Все у него было свое, и он просто расставлял необходимое перед собой так быстро, будто сдавал экзамен на время.

— У этого пациента мало времени… — констатировала я.

— Да.

— Кто он?

— Оборотень.

— Тебя это не удивляет.

— Здесь это мало кого удивляет.

— Никогда бы не подумала, что они существуют.

— Во всем мире тратятся большие деньги на поддержание границы между мирами. — В его пальцах порхали пробирки, блистеры, инструменты. Он действовал профессионально до совершенства, и это завораживало. — Оборотни — не единственная антропоморфная раса, которая существует. Но самая многочисленная.

— А ещё кто?

— Подавляющее большинство — люди с особыми способностями. Они входят в мировой совет и правительства всех стран, диктуют свои правила другим расам, создают законы о мире и обеспечивают их выполнение. — Тут он особенно выразительно сжал челюсти, и я поняла, что сам Бесовецкий себя к ним не причисляет.

— Мне кажется, или ты говоришь о них с некоторой неприязнью?

— Ты правда в порядке? — вскинул он голову и всмотрелся мне в лицо.

— Я не знаю, — прошептала я.

— Ты бледная. Над губой испарина, дыхание учащенное…

— А ты? — перебила я его. — Ты — обычный?

— Нет, — процедил он и опустил взгляд на стол.

— Ты — из другого мира. Того, что за границей.

— Да.

— Верес, — вдруг послышалось тихое от дверей, и внутрь вошел Краморов. — Мы его потеряли.

— Чёрт! — досадливо рыкнул Бесовецкий, и в его руке треснула пробирка.

Я подскочила, машинально бросаясь к аптечке над раковиной.

— Сердце остановилось. — Краморов прошаркал к моему стулу и тяжело на него опустился. — Он умер.

— Вам нужно было подключить его к аппарату, — горячо заговорил Бесовецкий. — Когда яд в крови нейтрализуется, тело получит шанс регенерировать! Сколько уже прошло?

— Печень отказала, за ней — почки, следом сердце, — спокойно констатировал Краморов, не придавая значения тому, что Верес поставил его авторитет под сомнение своими словами. — Никто после такого не регенерирует.

— Промой руку, я обработаю, — вставила я, и мы с Вересом уставились на его рану.

Кровь уже не шла, запеклась на коже коркой, но Бесовецкий повиновался.

— Надя, ты как? — позвал Краморов.