Книга Сволочь и Фенечка, страница 102 – Анна Владимирова

– И что он сказал?

– Что ты все равно будешь поправляться, несмотря на то, что вы не увидитесь.

Мы помолчали.

– Я думал, что ты поправишься полностью, – добавил Сволочь.

– Знаешь, я думаю, что я и поправилась ровно настолько, насколько мне было нужно.

– В смысле? – нахмурился он.

Я задумалась, нащупывая возможность объяснить.

– Рядом с тобой у меня пропало желание рисковать собой… – начала неуверенно. – Это ужасно, но теперь мне кажется, что вся моя жизнь – попытка отвлечься от обреченности и боли одиночества. Я пыталась заглушить ее чем-то более дерзким, опасным, опустошающим… Мы ведь с тобой никогда не надеялись, что можем расчитывать на обычную жизнь, правда? А зря.

Сволочь слушал меня внимательно, хмурился, сжимал зубы… Ну а что тут скажешь? Хорошо понять что-то важное про себя, пока еще не поздно. Пока есть руки, пусть и не сосем здоровые, и все остальное. Пока есть время все наладить, исправить, найти себя и настоящий смысл, а не обнаружить вдруг, что просто глушишь боль одиночества, когда уже поздно. Я не стала говорить ему, что редкие встречи с ним только обостряли мои страхи, опустошая больше обычного. Мне всегда было с ним хорошо, спокойно и надежно. Но я не могла себе этого позволить…

– Сергей, – я накрыла его сжатую ладонь своей, – всё нормально. Слышишь?

– Да, – машинально ответил он, но думал о чем-то другом. Скорее всего считал себя виноватым, но от этого так быстро не уйти.

Всему нужно время.

Я стянула фенечку с запястья – ту самую, которую обещала Натану – и положила на стол.

– Пошли?

– Пошли…

***

Не сказать, чтобы я нервничал, но коридоры Угро мне никогда не приносили спокойствия. Я стоял у стенки, терпеливо ожидая аудиенции у Сарматова, гадая, чего именно он от меня хочет. Предположения у меня были. И сразу же подтвердились.

– Сергей, я в курсе, что вы ищете работу, не связанную с вашей прежней деятельностью, – не стал ходить он вокруг да около, – и даже внезапная кончина Скляровой не отменила вашего решения…

– У меня семья, Владимир Григорьевич. Я же просил отпуск по факту медового месяца, а теперь меня ждут его приятные последствия. Я не хочу больше жить на работе. – И я посмотрел на него прямо. – Я бы хотел просто начать жить.

Он задумался, вздохнул.

– Я вас хорошо понимаю. И хотел бы предложить вам перейти ко мне в отдел.

Его предложение застало врасплох. Я ожидал, что он будет упрашивать остаться, но не мог предположить, что попытается забрать к себе.

– Неожиданно, – честно признался я.

– График спокойный, вполне допускающий счастливую семейную жизнь, – продолжал он. – Мне не нужен оперативник. Мне нужен свой в отделе контроля за ведением дел, подобных тем, в которых вы – профи. Я просто не могу отпустить вас с таким опытом на вольные хлеба.

Прозвучало двусмысленно.

– Я могу подумать? – настороженно поинтересовался я.

– Конечно, – спохватился он, усмехаясь. – Это не угроза. Я просто сделаю все, чтобы вы сочли мое предложение более подходящим – оклад, премиальные, свобода действий. И вы сможете принимать любые решения относительно дел вплоть до вмешательства в процесс.

Все таки Инна была хорошим руководителем – видела меня насквозь. Как и Сарматов. Либо предоставила ему на меня полное досье, что тоже вероятно, потому что давил он уже на привычные натертые до боли точки.