Книга Рейс 712, страница 191 – Юлия Узун

Трудные деньки начались или никогда не кончались, а только становились хуже. Для Насти во всяком случае.

Клару было трудно успокоить. Внешне она сохраняла спокойствие, но Настя видела, как дрожали её руки, когда речь заходила о муже. Давид звонил снова и снова. Клара не отвечала на его звонки, и тогда он начал присылать сообщения с угрозами. Он писал: «Сучка, почему ты не берешь трубку. Ты скрываешься от меня? Боишься мужа-зека? Я убийца, согласен. Как думаешь, я способен убить тебя?»

Это было страшно читать. Клара пила успокоительные. Настя посоветовала сходить к Хьюго, но Клара не верила, что полиция в данном случае поможет.

И Настя должна была согласиться.

Однако спустя некоторое время Настя пришла к тому, что должна научиться понимать свои сны и для этого пригласила Эшли на завтрак. Дома никого не было. Томми спал. Девушки устроились на веранде за соломенным столом со стеклянной столешницей. Смоки, воспользовавшись удобным случаем, уселся на коленях Насти, чтобы выпрашивать ветчину. С виду приятная дружеская обстановка, но на самом деле обе девушки были озабочены проблемами.

– Итак, по телефону ты сказала, что хочешь поговорить о своих снах.

– Да. Помнишь, однажды ты сказала, что я обладаю тем же чувством, что и ты? На этот раз я вынуждена согласиться. Только мои экстрасенсорные способности проявляются иначе.

– Не видения?

– Сны.

– Сны, – повторила Эшли и почесала затылок. – Хочешь сказать, ты видишь вещие сны?

– Не совсем. Вещие сны – это то, что сбывается точь в точь. Мои сны нужно уметь понимать, и я хочу научиться этому. К примеру, вчера я смогла растолковать свой сон, и он касался Клары. Но я до сих пор ломаю голову над тем, почему я в первые месяцы видела падающий самолёт, в котором находилась сама или даже являлась членом экипажа.

Эшли заинтриговала тема разговора, она задумалась.

– Может, сон подсказывал тебе, что член экипажа что-то натворил? Падающий самолёт – это как символ жизненного падения. Кто-то сделал что-то, и это угрожало или угрожает человеческой жизни.

– Потрясающе, – восхитились Настя. – Но всё равно ничего не понятно.

Эшли стала мазать масло на хлеб.

– В моих видениях нет деталей, есть факты. В твоих снах нет фактов, но есть детали. А если их соединить?

Смоки мурлыкнул на коленях Насти, и она чисто механически стала гладить котика.

– Попробуй.

– Например, я видела исчезновение самолёта. Ты видишь в снах причины. Только нам глубже следует копнуть, чтобы разобраться в этих причинах.

– Хочешь сказать, что это не просто мистическое явление?

– Нет. В этом случае виноваты люди.

– Борис Парадис, парапсихолог, который вводил меня в гипноз, сказал, что я видела женщину, которая напрямую обсуждала переход во времени. Вроде я слышала это через стенку в туалете. Честно, я не помню этого момента. Но зато я опознала эту женщину. Я и вправду её видела. Может, это она? Но она не член экипажа.

– Настя, – Эшли была очень серьёзна, – мы должны каждый день обсуждать свои послания. Ты – сны. Я – видения. Не знаю, зачем нам лезть в это, а не просто забыть и жить дальше, но я чувствую, что необходимо… необходимо…

Настя напряглась, когда Эшли выронила хлеб. Смоки тут же шмыгнул под стол за лакомым кусочком.

– Эшли? Что необходимо? Эшли?

– Обезоружить самолёт.

– Что значит – обезоружить?