Книга Битва самцов, страница 19 – Юлия Узун

— Так?

— Позвони своему доктору. Пусть он вколет ему снотворное, заодно обезболивающее даст. А я спокойно сгоняю домой, помоюсь, переоденусь. Своих успокою. Завтра на свежую голову выслушаю его вердикт.

Забдиель оказался очень добрым человеком. Он без лишних вопросов позвонил врачу, а через час Читтапон крепко спал.

Над городом спустился тёплый вечер. Начинало темнеть. Водители включали фары, зажигались фонари, в окнах вспыхивал свет.

Машина не спеша ехала по полупустым дорогам. Я нажала на кнопку, опускающую стекло, чтобы свежий ветер обдувал мне лицо. Моё тело вспомнило, что ему необходим воздух и судорожно ловит его. Хотела ли я домой? Нет. И хотя мама не станет забрасывать меня вопросами, как обычно происходит в семьях, когда хотят воспитать примерную дочь, я всё равно не испытывала огромного желания объясняться. Мама никогда в этом плане не заморачивалась. Она дала своим детям полную свободу. А отец поставил некоторые условия, причём таким образом, что мы и не подумаем воспринимать его правила сурово. Мы должны уважать людей, которые дали нам жизнь, содержат нас и удовлетворяют любую прихоть — это вдалбливали нам с детства. Да! Мы были свободны. Однако существовали нюансы, и как раз с этиминюансамия не хотела бы столкнуться.

Забдиель молчал, а я вдруг принялась разглядывать его татуировки на правой руке. Их было так много, некоторые рисунки раскрашены, некоторые остались чёрными; ещё я видела надписи, но, кажись, они на испанском языке.

— Bajo el ala de un… — вслух по слогам читала я, но последнее слово было спрятано от моих глаз, и Забдиель поспешил докончить фразу:

— …un ángel.

— Угу. И что это означает?

— «Под крылом ангела», — с улыбкой ответил парень.

— Веришь в ангела-хранителя?

— Ну… Вообще-то, я бесцельно сделал эту наколку.

Я осмелилась приподнять край рукава его чёрной футболки, чтобы прочитать ещё одну фразу. Мой испанский был ужасный, но читать я умела.

— Creo en mi estrella. Ух ты! Я знаю перевод! — От радости я подпрыгнула в кресле. — Подожди. Не говори. — Я сопоставила перевод в голове и выдала: — «Верю в свою звезду».

Забдиель криво улыбнулся, будто пытаясь сдержать ликование, но всё было очевидно.

— Правильно?

Он кивнул.

— И… эту тоже ты сделал спонтанно?

— Хм… — он несколько смущенно потупил взгляд, но быстро вернул его на дорогу. — Нет. Я на самом деле верю в свою звезду. Только читается не «эстрелла», а «эстрейа».

— Вот ты мне сейчас это сказал, а я через пять минут забуду. Лучше не старайся меня чему-то научить. Папа мечтал, чтобы я пела по нотам. Я честно их учила, но не смогу прочитать ноты даже первой октавы. — Я перевела дыхание и резко ткнула на предплечье чуть выше локтя. — А змея почему? Ты знаешь, что она меня напугала, там, на дороге?

— Прости. Знал бы, что встречу тебя, то надел бы куртку, — пошутил Забдиель, рассмешив меня. — Я уже точно не помню, зачем я ее сделал. Мне казалось, что татуировки — это модно, вот и клепал их по всему телу.

— Жалеешь хоть об одной?

Пока он думал над ответом, я заметила, что мы незаметно подобрались к моему району.

— Остановишься за тем поворотом, ладно? Не хочу, чтобы меня видели с… — я замолчала и посмотрела на Забдиеля. От приподнятого настроения не осталось и следа. Теперь он выглядел каким-то унылым. И ко мне вернулось мрачное чувство неизбежности. Я вспомнила корейца, который спит сейчас в его доме, о том, что завтра мне предстоит принять любое его решение. — Ну, ты понял меня. Лучше, если я приду домой пешком.