Книга Битва самцов, страница 54 – Юлия Узун

— Да, — тогда сказал Вон. — Она моя подружка.

Парень не стал больше обращаться ко мне, молча отошёл. Но стоило Вону куда-то уйти, как он снова появился рядом со мной.

Я искала глазами Читтапона в толпе. Он вроде только что двигался в кругу танцующих людей, но теперь словно испарился. Не было рядом и Вона. Я почувствовала, как во всём теле рождается дрожь.

— Твой друг бросил тебя, Элора?

— Нет, с чего ты взял?

— Ты уже десять минут сидишь одна. Я за тобой наблюдаю, чаги, — и он мягко ущипнул меня за щеку.

Я, конечно, могла бы подыграть этому парню, тем самым вызвав у Чита ревность, но моего мужа не было поблизости, а значит, и смысла нет флиртовать с тем, кого вижу впервые в жизни. А ещё он назвал меня «чаги», пусть это у них вполне распространённое обращение, но для меня оно уникальное. Только Читтапон называл меня так. Лишь ему это позволено.

— Руки не распускай, — грубо бросила я.

Тхэ Ён улыбнулся и попытался взять меня за руку.

— Мы можем отлично провести время, Элора. Сбежим отсюда? Вон ничего не поймёт.

— Никуда я с тобой не поеду.

— Мне ещё ни одна двушка не отказала. Смотри не пожалей.

— Я — не все.

Он снова попытал счастье, взял меня за подбородок. Я не успела среагировать. Появился Читтапон. Дальше я плохо помню. Сначала услышала крик, звон стекла, музыка прекратилась, завязалась драка.

Лишь спустя час парней удалось утихомирить.

Я садилась в машину со слезами на глазах. Читтапон до самого дома не проронил ни слова, но я впервые видела его таким злым.

Как-то мы говорили с ним о талантах. Я всё ещё верю, что мой талант — вляпываться в дерьмо по самые уши.

Я плакала навзрыд. Не в силах сдерживать слёзы, я плакала от всей души, не переставая, уже почти целый час. Когда Читтапон принялся толкать Тхэ Ёна и кричать что-то очень громко на корейском, я пожалела, что плохо учу язык. Это напугало меня. И теперь моё тело дрожало в безудержных рыданиях, потому что перед глазами всё ещё стояли все эти неприятные события.

Читтапон ввёл меня в спальню, держа за локоть. Когда он отпустил руку, я потёрла место, на коже остались красные пятна от его хватки. Нет, Чит был не просто зол, он был в ярости. Наш первый выход в люди обернулся неудачей.

Я зажмурилась, когда бахнула дверь. Чит грубо рванул меня к себе, долго смотрел на меня, потом большими пальцами вытер всю влагу с лица и поцеловал. Поцелуй вышел грубым, настойчивым и жарким. У меня горели губы, когда он на минуту оторвался от них, чтобы исследовать шею, подбородок, а потом вновь вернулся к губам. Он настойчиво делал то, что задумал, не давая мне возможности сопротивляться. А я пыталась оттолкнуть его, но сил совсем не осталось. Чит был яростно страстным, ненасытным. Он целовал меня так глубоко, как только мог, не обращая внимания на то, как сопротивляется моё тело и как я стараюсь сжать челюсть, чтобы впиться в его язык зубами.

Завязалась борьба. Читтапона заводило моё сопротивление, он заломил мне руки и принялся ласкать языком шею. Никакого диалога, который мы могли бы вести вслух, никаких вскриков и вздохов, мы вели между собой немой разговор, который выражался в движениях.

«Ты только моя», — словно твердил Читтапон, разрывая платье на груди.

«Чёрта с два! Моё сердце никогда не будет принадлежать тебе!» — мысленно отвечала я, оттягивая его голову за волосы.