Книга Аптекарский огород попаданки, страница 32 – Ри Даль

— Ещё раз покорнейше благодарю, — ответила я и направилась всё-так к Главному корпусу.

Студент проводил меня глазами, но сам спешил в другое здание. Благо, наши пути разминулись, и я вошла в парадные двери одна. У сидевшего рядом со входом привратника спросила, как мне найти Горохина. Ещё одна порция любопытного внимания была гарантирована, однако путь мне указали без проблем.

Я поднялась на нужный этаж и постучалась в секретарскую. Горохин сидел за столом и перебирал документы. Даже не поднял голову, когда я шагнула внутрь.

— Списки вывешены на доске и обсуждению не подлежат, — отрезал он так, что у меня аж ноги к полу приклеились. — Все спорные вопросы решаем-с в индивидуальном порядке и по предварительной записи.

— И вам доброго дня, Михаил Владимирович, — поздоровалась я милейшим, сахарным голосом.

Горохин тотчас оторвался от своего занятия и уставился на меня.

— Прошу прощения, сударыня, — сконфузился он, быстро убирая перо обратно в чернильницу. — Увы, не припомню вашего имени.

— Александра Ивановна. Мы не знакомы, но я крайне наслышана о вашей профессиональной деятельности, Михаил Владимирович.

— Моей? — брови его взмыли к потолку.

Он был ещё довольно молод — может, около сорока, или того меньше, но годы и работа уже наложили отпечаток на его некогда красивом лице. Горохин явно не был франтом, а наряд его не блистал богатством. Надо лбом залегли глубокие залысины, а по вискам рассыпалась инеем седина.

Горохин встал с места, я протянула ему руку для приветствия.

— Разумеется, вашей, Михаил Владимирович, — произнесла со всей серьёзностью. — Мне известно, что вы состоите на службе у достопочтенного ректора Николая Саввича Тихонравова. И он не раз отмечал ваши заслуги.

— О, так значит, вы в знакомстве с Николаем Савичем? — обрадовался секретарь, с почтением целуя поданную руку.

— Можно и так сказать. Я как раз желала бы его видеть, если он сейчас не занят.

— А… У вас назначено?

— Боюсь, что нет, — я сделала виноватое лицо. — Но заверяю, что господин ректор не будет возражать против моего визита.

— Да-да, конечно, — Горохин явно смутился, не зная, как поступить. — Так как прикажете вас представить?

— А вы так и сообщите, что пожаловала Александра Ивановна по особо важному вопросу.

Михаил Владимирович сдержал то ли ухмылку, то ли нервный смешок, но всё-таки согласно кивнул.

— У Николая Саввича нынче посетитель. Не угодно ли обождать некоторое время? Я непременно сообщу ему, как только, так сразу.

— Благодарю вас, Михаил Владимирович.

— Идёмте-с, сударыня, — он указал на соседнюю дверь, которая, как выяснилось вела в комнату для ожидания.

Секретарь поклонился и оставил меня одну, покинув помещение. Что ж, а теперь надо было ждать и, конечно, усиленно молиться.

Прошло не меньше получаса. Напряжение внутри меня росло, хотя веских поводов для этого не наблюдалось. В конце концов, я пришла на удачу, ткнула пальцем в небо. Уже очень повезёт, если меня хотя бы не выставят отсюда с позором за такую наглость. А мой ход иначе, кроме как наглостью, назвать было нельзя. Прийти в одиночестве, без сопровождения, без рекомендаций, без предварительных договорённостей к уважаемому человеку, профессору, ректору Московского Университета! Да ещё и наврать с порога, что мы лично знакомы… Такие трюки удавались, пожалуй, только Остапу Бендеру. Но, положа руку на сердце, в данном случае мне и оставалось уповать разве что на удачу да на смекалку. А наглость… Говорят, это второе счастье.