Книга Только не|мы, страница 123 – Игорь Толич

— Да, всё правильно.

Следом Андрис начал пояснять что-то про немецкие артикли, но быстро понял, что Валдис его уже не слушает. Он снова и снова сравнивал слова со страниц двух различных книги. Вряд ли он что-то понимал, но, казалось, буквенные сочетания складывались у него в голове неведомыми комбинациями, вроде шахматных. Валдис держал наготове карандаш и иногда что-то выделял. Андрис долго сидел с ним рядом, а затем попросил меня принести сюда завтрак.

Он никогда не завтракал в этой комнате и считал ужасной привычку принимать пищу, где попало. Однако сегодня он, нещадно наступив на горло своим принципам, пил кофе в кабинете, молча следил за Валдисом. А затем не сказал ему ни слова, когда тот сгрёб обе книги в охапку и пошёл собираться к отбытию в приют, украдкой сунув в карман печенье, которое я подала к кофе. Очевидно, Валдис решил, что отныне книги принадлежат ему, а еду всё ещё стеснялся брать при нас.

Я с открытым ртом наблюдала, как он покидает кабинет. Ко мне подошёл Андрис и обнял за плечи, будто утешая, но непонятно кого — меня или себя.

— Может, стоит закрывать эту комнату?.. — почему-то чувствуя себя виноватой, предложила я.

— Нет, ни в коем случае, — сказал Андрис.

— Но твои книги, пластинки…

Андрис улыбнулся, печально и смиренно:

— Это всего лишь вещи, Илзе. Пусть Валдис берёт всё, что ему нравится. Уверен, он ничего не потеряет и не сломает нарочно. А если и сломает — нестрашно.

— И тебе не будет жаль?

— Будет, — признался Андрис. — Но мне будет вдвойне жаль, если они останутся целы и никому не нужны.

Он поцеловал меня в лоб и ушёл вслед за Валдисом.

В начале июня меня стали раздирать на части тревоги, природу которых я понимала смутно, но вместе с тем не могла отрицать факт их присутствия. Что-то поедало меня изнутри, методично, люто и почти незаметно, словно древесные черви, поселившиеся в недрах антикварного шкафа и выгрызающие его толстые створки. С виду всё оставалось незыблемым, но если коснуться, если прижать палец покрепче, чахлая внешняя перепонка лопнет, провалится в пустоту, а под ней обнаружится червивый рой, уничтожающий последние лакомые кусочки. Я чувствовала себя таким шкафом и знала, что, копнув вглубь, не порадуюсь увиденному. Потому что внутри у меня жил мрак, но отчего и почему он прижился там и рос с каждым днём, я не знала.

К тому моменту я полностью прекратила принимать лекарства. Как и советовала Мария, я не стала резко бросать антидепрессанты, а снижала дозу постепенно. Таблеток становилось всё меньше, отношения с Валдисом всё лучше, а я погибала незримо ни для кого.

Даже Андрис ничего не замечал. Он растворился в Валдисе и всё возможное свободное время проводил с ним.

Точнее — мы проводили это время втроём. Но в этом трио не было полного единения, потому что Валдис не умел или не хотел взаимодействовать сразу с двумя другими людьми. Он мог читать рядом со мной или рисовать. Я научила его мыть посуду. Ему понравилось — мыл настолько тщательно, что на каждую тарелку ему требовалось не меньше четверти часа, чтобы довести её до нужного состояния. Только тогда Валдис откладывал в сторону вычищенную до идеального блеска тарелку и брался за другую. Мешать ему было ни в коем случае нельзя. И приходилось терпеливо ждать, либо когда у него пропадёт интерес к мытью, либо когда он перемоет все предметы, а затем проверит их и уйдёт рисовать.