Книга Только не|мы, страница 137 – Игорь Толич

Ближе к центру Риги это спокойствие выражалось скорее в том чудесном предвкушении, которым пробирало всегда при виде первых маячков приближения Рождества. В ноябре уже повсюду стояли ёлки, витрины магазинов обросли красочными экспозициями с подарками в глянцевых обёртках и в золотистых бантах, с непременными снежинками из невесомого пенопласта, с фигурками Санта Клаусов и вечно юных кудесников-эльфов. По всему городу разбили свои палатки продавцы глинтвейна, начали привозить ярмарочные домики. Вся эта мирная суматоха, наполненная простой и всякий раз удивительной верой в чудо, постепенно захватывала каждое живое сердце. Рига погружалась в добрый и чуткий рождественский хаос.

Однако здесь, на окраине, в объятьях рыжих сосновых стражей и погода была глаже, с минимальными перепадами, и подготовка к Рождеству не торопилась вступить в решающую стадию. Для немногочисленных жителей укромного посёлка время текло медленно и незаметно. Снег, пришедший с середины осени, больше не сходил. Его немного прорежали короткие дожди, а затем новые снежинки возвращали прежний вид белому одеялу.

Мой сосед Том из дома напротив, пожилой, грузный и строгий мужчина, с которым я познакомилась следующим после встречи с Эмилией, как только перевезла основную часть вещей, необходимых для жизни в новом доме, первым заговорил о необходимости похлопотать к грядущему празднику.

Томас постучался в дверь ранним утром и сказал, что едет в город за ёлкой и подарками. Мне стало интересно, кому же он выбирает подарки, если живёт здесь совсем один, но я не стала пытать Тома. Это было своего рода негласным соглашением между всеми жителями — быть внимательными и учтивыми друг к другу, но не лезть с личными вопросами.

От Эмилии мне уже стало известно, что Том — вдовец, после смерти жены оставил детям квартиру в Саласпилсе, а сам перебрался сюда. Он был по-деревенски простодушным и по-городскому сдержанным человеком. Узнав не без помощи всё той же Эми о новоприбывших жильцах, Том заявился ко мне с громадным куском вяленой говядины и целым мешком детских игрушек, пояснив, что и дети, и внуки у него давно выросли, а до правнуков он боялся не дожить. Игрушки хранил просто так, на всякий случай, и Том выразил надежду, что какие-то вещи понравятся моему сыну.

Из всего мешка Валдиса заинтересовал лишь старый металлический конструктор. Том с удовольствием и терпеливо показывал, какие детали и как нужно скреплять. Валдис отнёсся поначалу с недоверием к незнакомому мужчине, но я стала подмечать, что его контакты с людьми теперь налаживались заметно быстрее.

В моей памяти всё ещё были живы первые месяцы угрюмого молчания и бездействия, когда Валдис своим поведением буквально разбивал вдребезги надежду, что однажды его замкнутость уступит любопытству. Конечно, он не стал ни приветлив, ни разговорчив. Я до сих пор не услышала от него ни единого слова, но радовалась, что он хотя бы не сторонится людей, как раньше. Как общаться с Эми, Валдис не понимал, потому что Эми упорно пыталась вступить с ним в диалог, пускай даже односторонний диалог. Видимо, Эми настолько привыкла к общению с собакой, что ответа ей попросту не требовалось. Но с Томом, если можно так выразиться, Валдис всё-таки нашёл общий язык.

Том приходил нечасто и всегда приносил что-нибудь из своих съестных запасов: то рыбу, то вяленое мясо, то компоты в круглых банках, которые закатывал сам. Он не стремился поддержать развёрнутую беседу, а говорил только по делу.