Книга Только не|мы, страница 2 – Игорь Толич

Но вот, пожалуйста — кто-то всё же нарушил моё уединение.

Я бы ни за что не простила такой дерзости в любой другой ситуации, с любым другим человеком. Но тогда передо мной оказался мужчина с самым тёплыми и удивительным из всех виденных мной на Земле взглядов — цвета золотистой сиены с мелкими вкраплениями киновари: словно бы пожар, нет, скорее тлеющий костёр горел в тех глазах. В глазах потрясающей красоты и пронзительности, подобных истинному искусству.

Я разрешила незнакомцу сесть за мой стол, только потому что хотела как следует запомнить эти глаза. Такие запросто не придумаешь. Да и зачем выдумывать, если подлинный шедевр сидит прямо перед тобой.

Впрочем, я даже не успела одобрительно кивнуть, когда мужчина уже поставил свой портфель на стол и вытащил сигарету.

— Курите? — он протянул мне свою пачку.

— Нет, и вам не советую.

— Напрасно.

— Что напрасно?

— Напрасно советуете, — улыбнулся он с какой-то жестокой мягкостью. — Я пробовал бросать раз двадцать, но ничего из этого не вышло.

— Видимо, не было достойной причины, — рассудила я, уже жалея, что не прогнала самозванца и теперь вынуждена не только тратить своё время на глупые пререкания, но и дышать табачным дымом.

Хотя, если посудить строго, мне в любом случае пришлось бы им дышать. В этом кафе курили почти все. Пожалуй, то был единственный минус. Но и он не остановил меня при выборе данного места.

— Вы часто здесь бываете?

— Иногда, — ответила я безо всякой определённости. — А вы?

— Случайно зашёл. На афише было написано, что здесь можно свободно послушать джаз.

— Любите джаз?

— Не особо.

— Тогда что вы тут делаете?

— Греюсь, — выдыхая табачное серое облако, ответил мой собеседник.

Дым обволок его бистровые тёмные волосы, игравшие со скупым освещением кафе в затейливую игру оттенков — от насыщенно-медного до почти чёрного. В особенности эта игра занималась на торчащих кончиках в области макушки. У шеи и висков волосы лежали прилежно и гладко, покорённые машинкой, которая недавно прошлась по ним, оставив колкую аккуратную щетину.

Мне почему-то захотелось сказать, что холодная погода за окном не даёт права наглеть и вот так запросто вваливаться в камерные заведения, куда вхожи, как правило, лишь те, кто знает толк в этикете и джазе. Но я промолчала.

Тем временем незнакомец диктовал заказ официанту. Он глянул на меня и спросил:

— Выпьете со мной?

— Нет, благодарю.

— Два виски, пожалуйста, — бросил он официанту и вновь достал сигарету.

Официант ушёл, а я не на шутку рассердилась, готовая возмутиться тем, что мне не дают вновь спокойно погрузиться в работу.

— Я же отказалась, — со всей суровостью заявила я.

— Послушайте, — мужчина стряхнул окурок о край стеклянной пепельницы и спокойно выдержал мой взгляд, — три часа назад я похоронил мать. Мне очень нужно с кем-нибудь напиться, но только не с родственниками. Они станут врать, что она была замечательным человеком, и теперь всем её не хватает. Но это неправда. А правду не расскажет никто. В этом смысле умирать ужасно выгодно — сразу становишься хорошим и всем нужным. Однако я не за тем пожаловал на похороны, чтобы слушать ложь. Её и в других местах хватает.

— Мне очень жаль… — пробормотала я, стыдясь за свою резкость.

— И это тоже ложь, — улыбнулся он. — Вы меня видите в первый и последний раз.