Книга Хуже и быть не может, страница 76 – Татьяна Василевская

Юлик остановился.

– Юлиан, ты чего? Нужно идти, – сказал неблагодарный бизнесмен.

– Я ногу потянул. Она у меня еще до этого болела, когда меня эта горилла чуть не убила, а сейчас совсем не могу идти, боль адская. – Выразительно посмотрев на Аню, являющуюся «самым слабым звеном» в плане чувствительности и отзывчивости, он требовательно сказал: – Нужно растереть, а то потом, совсем не смогу передвигаться.

Аня, почувствовала укол совести – он же так отчаянно кинулся ее спасать, проявив, совершенно неожиданно, настоящий героизм. Она подошла к «охромевшему».

– Давай, я посмотрю, – ласково сказала она великому герою, помогая ему сесть. Минут десять Аня массировала совершенно здоровую щиколотку. Почти все это время она пела искренние восторженные дифирамбы, мужеству и отваге спасителя Юлика. Ненадолго, пожелания звезды были удовлетворены. Он получил порцию восхищения, заслуженного почитания и благодарности, а заодно, как приятный бонус, еще и небольшой, но весьма приятный, сеанс массажа. Сегодня его час не как звезды, но как героя, и он использует этот час на полную катушку. Не отвертятся.

Спустя минут пятнадцать, Юлик, соскучившись, по словам благодарности, вниманию к своей персоне и ухаживанию за ней, ухватился за ближайшее к нему дерево и начал ловить воздух ртом.

– Что случилось? – чуть ли не в один голос спросили все трое его товарищей, бросаясь к нему.

– Дышать не могу. Тяжело… – задыхаясь, слабым голосом проговорил Юлик. – Это, наверное, последствие стресса. Запоздалый шок. Такое бывает. Я по телеку видел, в передаче одной. – Это было вранье, никакой передачи Юлик не смотрел.

Снова минут десять сидели, растирали ему «холодеющие руки», прикладывали ухо к груди, пытаясь услышать, не издают ли его легкие хрипов.

– Ну, что тебе лучше? – заботливо спросил Скворцов, внимательно, вглядываясь в лицо симулянта-манипулятора.

– Пойдемте. Не хочу, что бы из-за меня задерживались. Я справлюсь, – «собрав волю в кулак», ответил геройский герой.

Через какое то-то время Юлику, подобно наркоману, захотелось новой «дозы» признательности и сочувствия. Согнувшись пополам, он застонал. Андрей, который уже еле-еле передвигал ноги и боялся, что вот-вот потеряет сознание, с одной стороны, радовался передышкам, происходящим из-за «состояния» Юлика, но с другой стороны, ему каждый раз, с огромным трудом удавалось заставить себя подняться и идти дальше. Ему хотелось уже скорее дойти до места более-менее подходящего для ночлега и просто вырубиться.

– Ну, что опять? – без должного сострадания спросил он у корчащегося, якобы от боли, Юлика. – Ты можешь потерпеть немного? Ты ж мужик. Остановимся на ночь, и будешь своими болячками заниматься.

– Потерпеть? Болячками?! – возмутился Юлик. – Я может, только и делаю, что терплю. У меня невыносимые боли в животе. Все скрутило, разогнуться не могу. Терпел, сколько мог, еле шел. Это нервное. Так бывает.

– В передаче видел? – угрюмо спросил Андрей, надвигаясь на звезду, как гора на муравья.

Юлик засопел.

– Кончай уже, – сказал бесчувственный капитан. – Если у тебя еще какой-нибудь припадок случится, я тебя сам вылечу, сразу ото всего. Будешь здоровый, бегом будешь бежать впереди всех. Понял?

Смерив неблагодарного хама презрительным взглядом, Юлик с гордо поднятой головой направился вперед. Остаток дороги звезда шла молча, без новых приступов невыносимой боли, головокружений и колик, явившихся следствием потрясения, предаваясь размышлениям о человеческой неблагодарности, черствости и способности быстро забывать сделанное добро. Да, что б он еще раз подвиг совершал, да ни за что. Никто не ценит истинного героизма и самопожертвования. Шиш им, а не подвиг. Пусть теперь сами выкручиваются, как хотят.