Книга Если бы, страница 151 – Татьяна Василевская

— В-вы к-кто? Ч-что в-вам н-нужно? — трясясь всем телом и сильно заикаясь спросил негостеприимный хозяин.

Филимон улыбнулся.

— Я никто. Мимо проходил. Думаю, дай зайду в гости к такому приятному молодому человеку. Пообщаюсь, поболтаю о том о сем.

Парень, продолжая подвывать и всхлипывать, наконец поднялся. Дрожащими руками он достал из кармана брюк внушительный бумажник и протянул своему страшному гостю.

— В-вот. В-возьм-мите. Б-берите, ч-что х-хотите. — щедро предложил добрый юноша, не преставая всхлипывать и поскуливать как маленький щенок.

Филимон пристально посмотрел на него. Взглянув в страшные глаза своего неожиданного гостя молодой человек съежился и завыл, размазывая рукой слезы и сопли.

— Сейчас я заставлю тебя сожрать этот бумажник вместе с его содержимым, мелкая тварь. — пообещал Филимон. — Привык, что своими деньгами можешь откупиться от чего угодно. Деньги же они все решают. Так ты считаешь? —рявкнул Филимон. Молодой человек подскочил и завыл еще сильнее, на его лице было выражение ужаса.

Филимон молча смотрел на него, давая ему время, посильнее прочувствовать тот кошмар в котором он совершенно неожиданно очутился. Наконец баловень судьбы, сын Большого человека не выдержал.

— Ч-что вы хотите? Ч-то вам н-нужно? — умоляюще проскулил он.

— Мне нужно, что бы ты, мразь, сейчас сел вон за тот стол. — Филимон кивнул на огромный письменный стол, видневшийся в дверном проеме одной из комнат. — И написал чистосердечное признание обо всех своих подвигах.

Молодой человек как зачарованный смотрел на незнакомца. Он даже ненадолго перестал дрожать. Только всхлипывал время от времени как наплакавшийся ребенок.

— О каких подвигах? — почти шепотом спросил он. Как будто это была их общая тайна, и он опасался, что еще кто-нибудь о ней услышит.

— О тех подвигах, гнида, которыми ты разрушаешь чужие жизни, влезая в них своими мерзкими вонючими руками. — сказал Филимон и, ухватив своего собеседника за шиворот, поволок его к письменному столу. Молодой человек снова затрясся и снова принялся скулить и громко всхлипывать. Филимон швырнул его в шикарное крутящееся кресло, обтянутое натуральной кожей. Юноша вжался в спинку, прикрывая голову руками. «Ну, что за м..к?» — брезгливо глядя на скорчившегося на сидении парня подумал Филимон. На столе в специальном лотке лежала явно очень дорогая бумага. Зачем она была нужна владельцу квартиры и самого стола Филимону было непонятно. Явно сей представитель золотой молодежи последний раз в своей жизни писал еще учась в школе и то только похабные слова на стенах школьных коридоров. Но бумага была как нельзя кстати. Филимон облегчил задачу трясущемуся хозяину всей этой шикарной обстановки. (Куда ни глянь все было очень-очень дорогое. Ручная работа. Естественно все только натуральное. Это ж представить невозможно, что бы молодого говнюка окружала какая-нибудь синтетика или, не дай бог, ДСП). Взяв пачку бумаги Филимон сунул ее под нос богатенькому Буратине.

— Пиши урод. И останешься жить. — предложил Филимон небогатый, но очень понятный выбор.

Парень затряс головой, подтверждая, что он всегда готов сотрудничать. Боязливо оглянувшись и покосившись на Филимона он плаксиво спросил:

— Вы меня не убьете?

Филимон улыбнулся.

— Конечно, ублюдок, я тебя не убью. — почти ласково сказал он. — Ты напишешь то, что мне нужно и я уйду, а ты будешь дальше разрушать судьбы ни в чем не повинных людей, живя своей бессмысленной никчемной жизнью паскудной падали.