Книга Если бы, страница 20 – Татьяна Василевская

— Филимон, давай, мы потом поговорим. Я спать пошел.

— Ладно. — согласился Филимон. — Потом так потом.

Вера вернулась домой в полном смятении чувств и в неприлично приподнятом настроении.

— Ты чего так поздно? — показалась из кухни сестра и тут же снова скрылась, у нее там что-то шкварчало и шипело.

Вера переоделась в домашнюю одежду и тоже отправилась на кухню, на поиски еды.

— Мы в пятницу едем на дачу к друзьям. — сказала сестра. Мы — означало она и молодой человек, с которым у них был вялотекущий роман, все никак не перетекавший в брак, что очень огорчало сестру. Ей было уже 26 лет, и она болезненно переживала, что ее избранник никак не решится на предложение руки и сердца.

— Хочешь, поехали с нами. Большая компания собирается. Будет весело.

— Охота была со старичьем сидеть. — Вера демонстративно сморщила нос, поддразнивая сестру.

— Можешь Севу с собой взять. — продолжала уговаривать та.

— Нет. — сказала Вера.— Мне заниматься нужно.

Это было вранье. И они обе это знали.

— Какое рвение к учебе! — ехидно восхитилась сестра. Потом внимательно посмотрела на Веру и, усевшись за стол, напротив нее, спросила нормальным человеческим голосом, голосом старшей сестры, переживающей за младшую:

— Вера, что с тобой происходит?

— Я не знаю. — честно ответила Вера, а потом улыбнувшись добавила. — Я натура сложная, противоречивая.

— Дура ты, а не сложная натура. Вертихвостка. — сказала сестра, но не сердито, а так как говорят о чем-то, что уже есть и ничего тут не поделаешь.

Сестры. Все детство они ссорились, орали друг на друга, обзывались и не хотели уступать ни в чем и никогда. Доходило до драк, до таскания за волосы. Обидные слова были почти единственной формой общения. Младшая ябедничала и вредничала. Старшая отвешивала подзатыльники и безжалостно прогоняла ноющую, желающую во всем участвовать младшую. Редкие дни обходились без слез.

— И зачем я хотела, что бы ты родила эту дуру? — в слезах спрашивала Соня у матери, держа, очередную, изрисованную разноцветными карандашами школьную тетрадь.

— Сонька сама дура! Чего она обзывается? — вопила Вера и тут же получала очередной подзатыльник от Сони.

Эта нескончаемая война длилась до тех пор, пока Вере не исполнилось лет десять. Соня стала совсем взрослой, а у Веры появились другие увлечения, помимо приставания к старшей сестре и нескончаемого «Ах ты так! Тогда я тебе тоже так!». В доме воцарился мир и покой. Ссоры иногда вспыхивали, но теперь они не носили столь бурный и столь масштабный характер. Теперь это, скорее были короткие словесные перепалки, причем довольно редкие и довольно сдержанные. А когда Вера уже совсем подросла, они с Соней даже начали как-то понимать друг друга. Не во всем и не всегда, но отношения перешли на новый уровень умеренно-доверительно— уважительный. Были тут свои тонкости: Соня считала Веру легкомысленной вертихвосткой, а Вера Соню — занудной и слишком правильной. Но общение между ними стало наконец-то дружеским.

Родители Веры и Сони разошлись, когда Вера была еще совсем маленькой. Разошлись по обоюдному согласию, мирно, интеллигентно. Вера этот момент из семейной биографии помнила плохо, а Соня была на восемь лет старше и перенесла развод родителей болезненно. Переживала.

Отец вскоре обзавелся новой семьей, а потом и вовсе уехал работать за границу. А мама, мужественно пережив войну сестер, несколько лет назад тоже вышла замуж во второй раз, за военного и уехала с ним, по месту его службы, далеко от Москвы. Время от времени наезжая к своим девочкам, проведать их. Конечно, это было довольно рискованным шагом оставить без присмотра двух юных особ женского пола. Но, слава богу, на панель никто не угодил и к наркотикам не пристрастился. Все как-то сложилось более-менее нормально.