Книга Клуб самоубийц, страница 33 – Сергей Оксанин

Один – как раз с женой заказчика. И прямо как под нынешний заказ. Крупный чиновник из департамента здравоохранения попросил о частной услуге проверки одного из конкурсантов, выигравшего тендер на поставку оборудования. Ему что-то показалось нечистым. Пе́трович начал выполнять эту секретную миссию и обнаружил, что в ценах на оборудование, в разделах смет на накладные расходы возникает ниша. Конечно, это могла быть некоторая «плю-валю» самого руководства компании, а могла быть и взятка^[21]. Печально было то, что решающей была уже поставленная на контракте подпись самого чиновника. Конечно, тот бы мог сразу заявить, что именно из-за подозрений в нечистоплотности он и заказал секретный аудит, но тут же встали бы резонные вопросы: почему он сделал это после, а не до заключения контракта и почему – неофициально. Могло возникнуть ощущение, что чиновник недоволен суммой своего «бонуса» и решил просто наказать своих подельников.

Пе́тровича сделанный вывод удручал потому, что к тому времени он уже чувствовал себя виноватым. В процессе аудита схем поставки медицинского оборудования он наставил чиновнику рога. Тот как-то пригласил его на ужин, где к ним присоединилась молодая жена уже степенного государственного служащего. После ужина он обнаружил в кармане своего пиджака визитку «Шляпный салон фрау Клары Бопертюи». Он зашел в салон к концу следующего дня. На поверку жена оказалась гламурной особой, и, объясняя, почему она переврала фамилии героинь водевиля Эжена Лабиша («Бокардон» не звучит, это как «Мушкетон», слуга Портоса, «Бопертюи» лучше, более по-дамски, у меня же салон для дам), сразу же одарила его томным поцелуем^[22]. Потом – ужин в ресторане гостиницы, уютный номер наверху, все как положено бульварному роману. Дальше случались и визиты в квартиру к чиновнику, пока тот корпел в департаменте над государственными бумагами. И однажды (это когда заключение Пе́тровича уже лежало на его столе) тот приехал домой не вовремя. Может, что-то почувствовал, а может, намекнули соседи. Или он уже представил себе, что произойдет, если подозрение о взятке выплывет. Теперь никто не узнает. Пе́трович тогда собирался как раз уходить и стоял в приемной с пальто, когда в квартиру вошел чиновник. Но никакого объяснения тогда и не требовалось. Любовник ушел, через час из магазина в слезах (что мне теперь делать?) ему позвонила фрау Клара. И она позвонила еще в больших слезах вечером, чтобы сообщить, что муж выбросился из окна. Поскольку отчет Пе́тровича лежал на столе самоубийцы, то департамент, желая погасить возможные слухи, приложил максимум усилий, чтобы закрыть это дело. И департаменту это удалось. А Пе́тровичу осталось только жить с тем, что произошло.

Сейчас к тем угрызениям совести добавилась еще мысль, что чиновник, прочитав его отчет, успел перед смертью записаться в этот треклятый клуб.

Еще один эпизод его личной жизни был не таким трагичным, но гораздо более драматичным. Одна из влиятельных семей заказала ему дело об опекунстве тети над взрослой, но еще несовершеннолетней племянницей. Пе́трович добросовестно выполнил свою работу, но в процессе этой работы ему неоднократно приходилось зажимать рот очень темпераментной тети, чтобы ее крики не разбудили племянницу, спавшую в другом крыле, далеко от спальни тети, но и эмоции были чрезмерными, второго этажа старинного дома. А как-то раз ему в бюро позвонила сама племянница и попросила подъехать. По ее словам, она лично хотела получить от аудитора разъяснения ее прав. Пе́трович приехал, и девушка его встретила в совершенно (все-таки наслушалась тетиных криков) прозрачном халате. У аудитора хватило ума тут же ретироваться. Но вечером ему позвонила сама опекунша и ледяным голосом сообщила, что племянница ей все рассказала, что семья может подать на него в суд за совращение несовершеннолетней, но поскольку тогда придется отказаться и от его услуг, а значит, искать другого юриста, то она этого делать не будет. Тетя сказала, что досье принято, гонорар ему перечислен будет, но дорогу в этот дом он может забыть. Когда прошло время, он вспоминал этот эпизод уже не без иронии (еще говорят, что Набоков не актуален), но тогда он был просто взбешен. Вначале ему захотелось тут же приехать и рассказать, как все было на самом деле. Потом он решил отложить объяснение на после получения гонорара. Работа есть работа. Но когда тот поступил на счет «Пе́трович Аналитикс», то бешенство уже прошло, а точнее, материализовалось в желчь: неугомонная тетя современной Лолиты, удачи тебе в твоем, ой каком нелегком опекунстве. А сегодня подумалось: с кем еще за прошедшие годы эта козочка успела поделиться своими выдумками? Может, с подругами, а может, с этим самым психиатром, который между сеансами психоанализа фантазий молодых девочек сталкивает пацанов на веревке со скалы.