Книга Убийство в Венеции, страница 93 – Ян Мортенсон

Я выехал на шоссе, движение стало напряженным, и мне пришлось оставить мысли о смертях, сокровищах искусства и человеческих страстях.

Комиссар Бергман смотрел в окно. Две недели до отпуска, полоса высокого давления над Средней Швецией, заполненные пляжи. Простоит ли такая погода до его отпуска? Или давление изменится и бесконечная череда серых дождевых, облаков потянется над Швецией, сделав отпускную жизнь для него невыносимой?

В дверь постучали, и тот, кто был за нею, не стал ждать разрешения и сразу вошел в кабинет.

Харри Бергман повернулся в вертящемся кресле на полоборота.

— Ну?

Инспектор криминальной полиции Ларссон пожал плечами и положил коричневый конверт на стол шефа.

— Мы следили за ним всю неделю, но ничего не случилось.

— Ты уверен?

Мы также прослушивали его телефон. Ничего особенного. Можешь посмотреть сам в докладе. Он встречался с рядом людей, имеющих отношение к фон Лаудерну. С ассистенткой Барбру Лунделиус. Потом со Свеном Лундманом, шефом музея. Тот приходил на днях в его лавку. Он встречался также с женой Лундмана и был на ленче в Слагсте. Это имение недалеко от Стокгольма, и он был там вместе с Лундманами.

— Так что теория муравейника не сработала? — Харри Бергман иронически улыбнулся.

Тот вопросительно смотрел на него.

— О чем мы говорили? Пошевелить палкой в муравейнике и посмотреть, что будет. У нас мало что есть против него. По сути, никаких прямых улик. Если быть до конца честным, то мы даже не знаем, связан он с наркотиками или его просто использовали, не так ли.

Стоявший перед ним человек согласно кивнул.

— Но ты, пожалуй, все же прав. Игра стоила свеч. Мы его пока не исключаем. А если он замешан, то рано или поздно свяжется со своими.

— Если, конечно, эти двое тоже не завязаны в этом деле.

— Ты имеешь в виду Лундмана и Лунделиус?

— Не забудь, что все трое были там, когда фон Лаудерн утонул. Лундман, его жена тоже. Ну, и Лунделиус и Хуман, конечно.

— Ты думаешь, что он не утонул?

— Я не знаю, — сказал Харри Бергман и задумчиво посмотрел на коллегу. — Но я чувствую, что тут может быть связь. Назови это интуицией или инстинктом. Но у старых полицейских это чувство сидит в кончиках пальцев. И сейчас они слегка подергиваются. Фон Лаудерн стал, может быть, слишком опасен, знал слишком много и мог рассказать. Может быть, поэтому Хуман и не запаниковал. Ему не нужно было с кем-то связываться. Потому что тот, на которого или с которым он работал, вышел из игры. Погиб и похоронен. И еще одно.

Он замолчал. С улицы сквозь полуоткрытое окно донеслось завывание сирены «скорой помощи».

— Что именно?

— Я просмотрел бумаги, касающиеся этой гибели. Из них очевидно следует, что Хуман первым уехал оттуда утром, до того, как они нашли фон Лаудерна в озере. Он так спешил, что даже не сказал «спасибо» принимавшему его хозяину имения. Хотя, может быть, у него были на то причины?

— Ты думаешь…

— Я ничего не думаю, — улыбнулся Бергман. — Но я, пожалуй, поговорю с тем, кто делал вскрытие. — И он снова улыбнулся. Но улыбка предназначалась не коллеге. Он улыбался сам себе.

Когда я вошел в магазин, то застал вора на месте преступления. Крышка на голубой банке имбирного печенья была сдвинута. Клео сидела рядом и уже зацепила когтями кусок печенья, которое было ее самой большой страстью в жизни. Увидев меня, она тут же опустила пойманное печенье обратно в банку и с виноватым видом молнией скрылась в безопасное место под высоким барочным шкафом.