Книга Жена неверного генерала, или Попаданка на отборе, страница 39 – Матильда Аваланж

Есть шанс, что другие обитатели особняка не заметят.

В малой гостиной царил уютный полумрак. Потрескивая, горел камин, богато украшенный мозаикой и лепниной.

Над ним висел огромный портрет статного военного лет сорока пяти в черной форме с красными узорами.

Я сразу поняла, что это отец Эдриана – у мужчины на картине были светлые волосы.

Свернувшись калачиком на софе, я невидящим взглядом уставилась на спинку большого кресла, которое стояло около камина.

Пережитое унижение было настолько сильным и так больно ударило по мне, что я чувствовала себя несчастной и разбитой.

Интересно, каким образом я смогу отнять у Агнесс свою силу, если она имеет надо мной такую сумасшедшую власть?

– Что, уже и из собственных покоев выставили? – послышался вдруг мужской голос.

И я с ужасом поняла, что в кресле у камина кто-то сидел!

Но гадать долго не пришлось – он поднялся и повернулся ко мне. А я вздрогнула и вскочила на своей софе, всем телом ощущая исходящую от него опасность.

Это был младший брат Эдриана, темный генерал Данте Сальваторе.

Эдриану было тридцать четыре, Данте – тридцать два.

Не такая уж и большая разница в возрасте.

Однако Фиона до смерти боялась брата мужа.

И было, почему.

Если Эдриану его магическую силу дали светлые духи, то Данте его сила досталась от темных духов хаоса – а это в Серинити не приветствовалось во все времена.

Его лаконичный черный мундир с медными пуговицами и ремнем набок был и вполовину не таким блестящим и помпезным, как алый мундир Эдриана.

Братья были очень похожи – оба статные красавцы, с благородными чертами лица, с чувственными губами и носом с небольшой горбинкой. Только у Эдриана его платиновые волосы вились, а у Данте были идеально прямыми.

И все-таки спутать братьев было невозможно.

В идеальной внешности Данте был один изъян.

Его левый глаз скрывала овальная черная кожаная повязка на тонком ремне.

Что действительно случилось с левым глазом темного генерала, было неизвестно, но при дворе шептались о страшном проклятии и разрушительной силе.

Данте не особо интересовал высший свет.

Пока Эдриан со своей светлой дружиной патрулировал столицу Серинити и участвовал в парадах, красуясь на белом коне Рассвете, Данте боролся с проклятием марены на востоке на своей черной, как ночь, и яростной, как дьяволице, лошади Погибели.

Лиманское королевство, с которым с восточной стороны граничила Серинити, было сражено чумой. Там не осталось ни одной живой души – лишь только пустоши и сотни тысяч чумных, движимых лишь только одним инстинктом – поиском свежего мяса и стремлением заразить кого-то еще.

Данте с его Дикой Охотой сдерживал полчища чумных, готовых хлынуть на Серинити из Лимана.

Однако Данте, так же как и Эдриан, был племянником императора, а значит, по протоколу просто обязан был бывать при дворе.

Хотя, похоже, этой обязанностью он тяготился.

И он не меньше Эдриана презирал Фиону.

А может быть, даже и больше.

– Впрочем, в этом есть своего рода справедливость, – Данте, не глядя на меня, отпил из золоченого кубка. – Такой, как ты, место в коровнике, а не в покоях дома Руберно. И наложить пожизненный обет молчания, чтобы не смела больше раскрывать рта.

– А такому, как ты, место в желудках у чумных! – огрызнулась я. – Чтобы они тебя разорвали на много частей, и сожрали без остатка!