Книга Обретение ада, страница 57 – Чингиз Абдуллаев

— Врача, быстро! — приказал Сапин, поднимаясь.

Женщина по-прежнему стояла неподвижно.

— Опустите пистолет, — попросил Сапин, шагнув к ней.

— Стойте! — крикнула испуганная хозяйка. На лестничной клетке уже появились соседи, услышавшие крики и выстрел. Сотрудники Сапина с трудом успокаивали людей.

— Отдайте пистолет, — нахмурился Сапин, — вы его, кажется, убили. Не беспокойтесь. Я из КГБ.

— Он тоже говорил, что из КГБ, — ответила женщина, — но не знал пароля. И требовал у меня документы.

— Я все знаю, — сказал Сапин, — если хотите, я назову пароль.

И он сказал пароль. Женщина смотрела на него широко раскрыв глаза, и вдруг, опустив пистолет, заплакала, словно наконец сознавая, что именно произошло.

Сапин шагнул к ней, осторожно взял из руки оружие, обнял судорожно рыдавшую женщину за плечи.

— Успокойтесь, — просил он, — успокойтесь. В квартиру привели обоих сотрудников Волкова.

Они смотрели на лежавшего полковника, ничего не понимая.

— Когда приедут врачи? — спросил Сапин.

— Уже выехали, — сказал один из его людей, — мы вызвали наших из военной части, чтобы не привлекать немцев.

— Правильно сделали, — кивнул Сапин, — кажется, ему уже не поможешь, — показал он на переставшего хрипеть Волкова.

— Где документы? — спросил он у женщины.

— Я их ему не отдала, — сказала сквозь слезы фрау Хабер, — они у меня в спальне. В шкафу есть специальное место.

— Спасибо вам, — поблагодарил ее Сапин, — вы сделали очень нужное дело.

Она прошла в спальню, а он с грустью посмотрел ей вслед. Участь этой женщины была решена. И не потому что она была посвящена в секреты КГБ и ее нужно было убирать. Как раз обратное. Она сначала работала на «Штази», потом стала сотрудничать и с КГБ. В прежней ГДР это считалось почти выполнением долга, патриотической обязанностью членов партии. В нынешней Германии таким больше не было места.

Успевшие захватить часть документов «Штази», новые власти объединенной Германии начали охоту на бывших сотрудников спецслужб Германии и их агентов.

Многие восточные немцы, полагавшие, что защищают свое государство, преданно служа его идеалам, мгновенно превращались в предателей и подонков. Подобная метаморфоза была не просто испытанием для людей. Она была самым страшным наказанием, когда считавший себя вчера добропорядочным гражданином и хорошим патриотом восточный немец вдруг, словно по взмаху волшебной палочки, оказывался пособником извергов-коммунистов, предателем своей родины и отщепенцем в собственной стране. Подобного удара многие не выдерживали. Но Сапин знал, что почти все, кто сотрудничал со «Штази» в той или иной форме и чьи имена становились известны, на всю жизнь получали клеймо врага народа, изгонялись со службы и даже привлекались к уголовной ответственности.

Женщина вернулась с документами. Это был небольшой конверт с вложенными в него листками бумаги.

— Полковник Валентинов хотел, чтобы я привезла их к нему в Прагу. Он говорил, что не может доверять никому в Берлине, даже среди советских офицеров.

— Правильно говорил, — сказал Сапин. На лестнице послышался шум поднимавшихся людей. Это были врачи. Сразу несколько человек вошли в квартиру, которая уже и без того напоминала какой-то штаб по организации субботника.

Сапин поморщился. Если немецкие власти до этого и не знали, что Софи Хабер работала на КГБ, то теперь об этом будет знать весь город. И он снова с огорчением посмотрел на женщину, которой пришлось так много вынести.

Еще через полчаса он увозил ее в штаб группы армий, куда привезли и тело убитого Волкова. Полковник скончался, не приходя в сознание. Сапин позвонил Дроздову и Макееву, рассказал о случившемся.

— Нужно сообщить обо всем немецкой полиции, — предложил Макеев.

— Но тогда мы выдадим нашего агента, — возразил Сапин, — у нее будет довольно сложная жизнь после того, как все узнают о ее сотрудничестве с КГБ.

— Вы можете предложить другой вариант? — Макеев был недоволен появлением здесь представителей специальной инспекции КГБ, ведущих независимое расследование без участия его людей. Сначала Москва присылает независимого резидента Валентинова, затем за ним — Сапина и в обоих случаях ничего не сообщает местному резиденту. Это было не просто досадное совпадение. Это была пощечина самому Макееву. Он все отлично понял. В Москве больше не верили в его способность адекватно реагировать на ситуацию, держать ее под своим контролем.

Это могло означать только одно: его собирались отзывать из Берлина. Именно поэтому он так дерзил полковнику Сапину. В другое время при одном упоминании специальной инспекции КГБ у местных резидентов подскакивало давление.

Сапин понимал, что Макеев прав. И от этого переживал еще больше. Но ничего не смог придумать, и уже через час представители немецкой полиции допрашивали фрау Софи Хабер по поводу убийства полковника Советской Армии, ворвавшегося к ней в пьяном виде и угрожавшего ей насилием. Это было все, что сумел придумать Сапин.

К двенадцати часам дня он приехал к Дроздову. У того уже сидел мрачный Макеев. Очевидно, генерал высказал за это время все претензии, накопившиеся у Москвы к местной резидентуре КГБ.

— Как дела с Юджином? — спросил Сапин.

— Пока все идет по плану. Он уже встретился с Бонелли, — ответил Дроздов, — но у нас, кажется, будут серьезные проблемы. Ты знаешь, кто прилетел из Америки и остановился в этом отеле?

— Надеюсь, не сам Джордж Буш, — пошутил Сапин.

— Милт Берден, — сообщил ошеломляющую новость генерал, — собственной персоной. Один из моих сотрудников узнал его, когда он ужинал вчера в ресторане отеля.

— Он может нам все испортить, — встревожился Сапин.

— Если уже не испортил. Но мы не можем ничего сделать. Все должно идти по плану. Сегодня днем Бонелли встретится со своим чехословацким коллегой. И только тогда мы узнаем, кто стоит за аферой с деньгами. У Волкова наверняка были покровители.

— Я знаю генерала Дранникова, — возразил Сапин, — он честный, порядочный человек.

— Может быть, — согласился Дроздов, — но Волков полетел в Москву как раз в тот момент, когда там меняли деньги. Я жду с минуты на минуту сообщения из Москвы. Там во время командировки исчез капитан Янчорас. Может, это просто дезертирство, которое участилось среди литовцев после Вильнюса. А если нечто другое? Наши сотрудники сейчас все проверяют на месте.

— Может, начать комплексную проверку финансовых служб прямо сегодня? — предложил Макеев. — Все опечатаем и начнем?

— Наши сотрудники-ревизоры прилетят только завтра, — напомнил Дроздов, — и уже послезавтра сумеют приступить к работе. Мы ведь специально начинаем операцию с опозданием, чтобы выяснить, кто стоит за всеми этими махинациями. На этом и построен наш план. Если убийцы Валентинова действительно попытаются спрятать деньги, они наверняка через подставных лиц выйдут на Бонелли и Юджина. А это самое главное, что нам нужно.