Книга Тайна Мэри, страница 11 – Грейс Ливингстон Хилл

– Моя дорогая, я так рада, – заговорила она. – Какое счастье, что вы оказались у меня! Скажите, давно вы знакомы с Трайоном?

Девушка перевела дыхание и собралась с мыслями. Она робко заглянула в любопытные глаза миссис Боуман, и на ее лице промелькнуло легкое лукавство.

– Пожалуй… – ее колебание казалось естественным, и миссис Боуман решила, что ее гостью и Трайона связывает нечто особенное. – Пожалуй, не очень давно, миссис Боуман; по крайней мере, меньше вашего. – Она обаятельно улыбнулась.

– Ах, хитрое дитя! – воскликнула женщина и шутливо похлопала девушку веером по округлой щеке. – Вы, наверно, познакомились, когда летом он ездил за границу?

– О нет, что вы! – девушка невольно рассмеялась. – Нет, это случилось уже после его возвращения.

– Значит, в Адирондакских горах, – продолжила допрашивать ее миссис Боуман. – Вы были в… – Но девушка ее прервала. Она не могла обсуждать Адирондакские горы, но увидела в противоположном углу рояль, и у нее возникла идея.

– Мистер Данэм сказал, что вы хотели, чтобы я сыграла для вас, ведь ваша подруга, которая играет на пианино, не пришла. Я с радостью возьму это на себя. Что вы любите? Серьезные или веселые пьесы? Шопена, Бетховена или что-то более современное?

Миссис Боуман почувствовала, что перед ней музыкальный талант, и, желая порадовать своих гостей, воодушевленно воскликнула:

– Как же вы любезны! Я не осмеливалась вас просить; Трайон сомневался, захотите ли вы мне помочь. Пожалуй, начать можно с серьезной пьесы, а потом, когда придут мужчины, перейдем на веселые. Автора выбирайте сами, хотя я большая поклонница Шопена.

Не говоря ни слова больше, девушка тихо подошла к роялю и села. Первые несколько минут она небрежно перебирала клавиши, будто те были ее старыми друзьями и она заново с ними знакомилась. Потом она заиграла ноктюрн Шопена. Она касалась клавиш уверенно, но мягко, а звук, который извлекала из инструмента, напоминал колокольчик, и небольшая компания дам, собравшихся в салоне, сразу догадалась, что перед ними музыкант, мастерски владеющий своим искусством. Грациозная фигура девушки, ее прелестная головка и волосы, уложенные простыми волнами, производили еще более приятное впечатление, когда она вот так сидела за роялем и управляла сложными гармониями. Даже миссис Блэкуэлл перестала обмахиваться веером, заинтересовалась и, наклонившись к миссис Боуман, прошептала: «Какая чудесная девушка. И какую красивую пьесу она выбрала». Миссис Блэкуэлл была женщиной заурядной, старомодной, но добродушной.

Щеки миссис Паркер Боуман порозовели, а глаза засияли. Она уже планировала, как никому не отдаст свое новое приобретение и будет хвастаться им подругам. Больше всего на свете она любила придумывать новые развлечения для своих гостей.

– Мы заставим вас играть, пока вы не рухнете без сил, – восторженно провозгласила она, когда умолк последний скорбный, плачущий, тихий аккорд. Прочие дамы забормотали «чудесно! чудесно!» и одобрительно зашептали.

Девушка улыбнулась и заиграла вальс Шопена; она играла громко, и те, кто хотел пошептаться, могли спокойно это сделать, не боясь, что их услышат. После этого пианистка блестяще исполнила сонату Бетховена.

С первыми нотами «Каменного острова» Рубинштейна, утонченного музыкального портрета, в комнату зашли джентльмены.