Книга Империя предрассудков, страница 101 – Панна Мэра

«Пожалуйста, только не сейчас», – думала я, а перед глазами сгущалась тьма. Я не могла так просто отдать отца и наше родовое гнездо.

Постепенно мне удалось восстановить дыхание и унять всхлипы. Теперь я сидела на полу, прислушиваясь с проклятым голосам за дверью и просто молилась. Не помню, сколько это длилось. Я потеряла счет времени в тот момент, когда поняла, что теряю то единственное, что имело для меня смысл. Однако, когда комната совсем погрузилось в темноту, и я не видела ничего кроме тусклого света луны за занавесками, внезапный щелчок дверного замка, вернул меня в чувства.

Я мгновенно вскочила с пола и уставилась в пустоту, ожидая развязки. Морально я была готова к тому, что увижу там горничную, которая, отводя взгляд признается, что я больше никогда не встречусь с батюшкой, но дверь открылась и я увидела отца.

На этот раз я утратила способность дышать от счастья. Бросившись к отцу, уже секунду спустя я висела у него на шее. Теперь меня пробрало на смех. Истеричный, прерывистый. Он смешался с нервной икотой и всхлипами.

– Что это было? – прошептала я, не выпуская отца из объятий.

– Кредиторы из губернии, – ответил он, необычайно тихо.

Держу пари, он натерпелся не меньше меня.

– Они ушли?

– Ушли, - мужчина закрыл дверь и пройдя вглубь гостиной без сил осел на диван.

Он был хмурый и не спешил радоваться вместе со мной.

– Они вернутся, да?

Отец кивнул.

– Я отдал им твои деньги, – сказал он, словно оправдывался, – взамен они дали мне неделю.

– Неделю? Но…где взять столько за семь дней?!

Он лишь развел руками.

– Думаешь, их это волнует? Они заберут все не кривя душой, потому что делали это сотню раз. Ты видела, как выглядит сейчас некогда богатейшее имение у дороги. Заброшенный двор, на который крестьянские дети бегают мочиться. Скоро здесь ничего не будет.

– Отец, – проскулила я жалобно, – может, еще есть шанс?

– Поезжай во дворец, я со всем разберусь.

Он взял со стола книгу, и открыв, как мне показалось первую попавшуюся страницу, принялся читать.

Разумеется, он врал. У него не могло быть плана, иначе бы он не допустил, чтобы в день приезда дочери к нему в дом вломились кредиторы. Он бы не стал брать у меня деньги, не стал бы запирать меня в комнате, не стал бы ждать возвращениях этих людей. Отец просто смирился с безвыходным положением. Все чего он хотел в момент, когда отдавал деньги – это избавить меня от возможности лицезреть опись нашего имущества, прежде чем его отвезут на продажу.

– Давай выпьем чаю, – мужчина внезапно оторвался от книги, которую все равно не читал, и, из последних сил выдавливая улыбку, посмотрел на меня.

А что мне было делать? Я уже знала, что мы проиграли.

– Я позову кухарку, – я еле сдерживала поток вновь нахлынувших слез. «Хоть бы отец этого не увидел», – подумала я, и, прикрывая лицо рукой, быстрым шагом направилась на кухню.

Луна пряталась за тучи, ночи становились длиннее и холоднее, и вот я услышала отчетливый стук дождевых капель по крыше террасы. И тогда я, наконец, почувствовала, что лето давно миновало, и впереди нас ждали холода.

Бричка ждала меня на дороге ровно в том месте, где только вчера я радушно прощалась с кучером, и едва ли могла предположить, что меня ждет ближайшие сутки. Отец помог донести чемодан, и теперь тот одиноко стоял в багажном отсеке кареты, лишенный компании горшка с георгином.