Книга Империя предрассудков, страница 130 – Панна Мэра

Анечка и Геннадий вопросительно посмотрели на меня. А я была куда безумнее, чем думала.

– Я поеду с вами, – решительно произнесла я.

Тучи быстро сгущались, и с каждой секундой становилось все темнее. Кроме отвратительной погоды ситуацию ухудшала ещё и быстро надвигающаяся ночь. А, как известно, зимой темнеть начинает почти сразу после восхода. Тем не менее до дворца оставалось ещё по меньшей мере верст 30, что не придавало нам уверенности.

Карета, запряженная тройкой лучших донских жеребцов, хоть и с трудом, но все же продолжала бег по еле заметной под внушительным слоем снега, дороге.

Тем временем облака над нами в мгновение превратились из темно-серых в угольно-черные. На секунду мне даже показалось, что с мрачных небес в просветах между облаками на меня уставились два злобных сатанинских глаза. Впрочем, чего я ждала от этого дня?

В карете тоже стало заметно холоднее, казалось, будто поднимающийся ветер каким-то образом пронизывал стены, проникая внутрь. А потом я ощутила, как кучер резко ускорил упряжку, и посмотрела за окно.

Пустынная, заснеженная дорога, с двух сторон окруженная бескрайними полями, границы которых стиралась во мраке из-за взмывающих вверх белых вихрей. Они столбом поднимались от придорожных сугробов, и ветер уносил их в бесконечность. С каждой секундой ситуация становилось все хуже, и у меня уже не было сомнений в том, что из-за порывов ветра нас сносит с дороги.

– Плохо дело, – будто прочитав мои мысли, заволновался Александр.

– Что же делать?

– Пока ехать. Может, буря обойдет нас стороной, – ответил мужчина без особой уверенности.

Я притихла и снова устремила свой взгляд на дорогу. Небо обложило тучами со всех сторон. И даже если бы буря вдруг утихла, отменить ночь было не под силу никому, и ехать по ледяной, занесенной снегом дороге в темное время – настоящее самоубийство.

Несмотря на всю быстроту, выносливость и силу, приобретенную у восточных предков, наши лошади ощутимо замедлялись. И вот в воздухе закружили первые крупные снежинки.

Александр резко привстал с места, и, отворив окно кареты, выглянул наружу:

– Далеко до ближайшего поселения? – крикнул он кучеру.

– ...верст, ... добраться..., – только и услышала я обрывки фраз, которые донес до меня ветер. Но то что «верст» было больше чем одна, меня изрядно напугало.

Александр вновь вернулся в карету, плотно закрыв за собой ненадежное оконце.

– Насколько все плохо? – испуганно спросила я.

– Все будет в порядке, – ответил он спокойно, и это чувство, хоть и не в полной мере, передалось мне.

В те минуты нашу карету, а вместе с ней и нас, бросало из стороны в сторону под резкими порывами ветра, а бедные, уставшие лошади чудом не сбились с курса.

Под звуки ветра и крики кучера, лошади из последних сил тащили нас сквозь глубокие сугробы. Но что могли сделать они против обезумевшей стихии?

Снег со всей силы хлестал кучера по щекам, и я сквозь стены кареты ощущала, как бедняга замерзает. Я и сама уже совсем озябла под пронизывающим тело леденящим ветром, но каково же было ему, я даже не могла вообразить.

Прошло ещё минут пятнадцать, а стихия и не думала утихать, только продолжая нарастать. Я вновь посмотрела наружу. «Что ж, если мы погибнем, это будет весьма логичным завершением дня», – подумала я.