Онлайн книга «Истинная за Завесой»
|
Элис четко, по-деловому изложила факты: слежку за Элеонорой по заданию Института, свое похищение, применение к ней пыток и магии с целью убийства. Себастьян вышел с высоко поднятой головой, но в его глазах читалась нервозность. Его голос звучал надменно, но с дрожью злобы. «Катарина?» – он презрительно фыркнул, едва взглянув на Катю. – «Все эти годы она была позором нашего рода. Пустышка. Никакой магии, никакой силы, только жалость к себе. Мать…» – он запнулся, его взгляд метнулся к затихшей, но все еще страшной Элеоноре, и в его глазах мелькнул страх, – «…Мать лишь пыталась сделать из нее что-то стоящее! Исправить ошибку природы! А эта…» – он яростно ткнул пальцем в сторону Марии Петровны, – «…эта старуха и ее подопечная все испортили! Они влезли не в свое дело! Катарина умерла бы в любом случае – она была слишком слаба! А теперь они пытаются обвинить мою мать?! Это она – колдунья! Она подстроила все!» Его слова были полны ярости и попытки самооправдания, но звучали неубедительно, как детская истерика. Он не защищал мать прямо, он пытался обвинить других и оправдать «неудачность» сестры, выставляя действия матери почти благородными, но страх перед Элеонорой и собственная озлобленность сквозили в каждой фразе. Граф Вейлстоун поднялся медленно, будто нес непосильную ношу. Его лицо было пепельно-серым, руки дрожали. Он не смотрел ни на Катю, ни на Элеонору, уставившись в каменный пол. Голос его был тихим, прерывистым, полным горечи и самоедства. «Я… я был слеп. И труслив. Элеонора…» – он произнес имя жены с отвращением, – «…она говорила, что Катарина слабая. Что она позорит род. Что ее нужно… исправлять. И я верил. Мне было проще верить, чем видеть правду. Проще закрыть глаза на ее… жестокость.» Он сглотнул ком в горле. «Она намеренно пудрила мне мозги, подпитывала мою собственную досаду на дочь, которая не оправдала ожиданий. Я видел, как она смотрит на Катю… с ненавистью. Слышал унизительные слова. Но я… я отворачивался. Уходил в дела. Думал – женщины сами разберутся. Я предал свою кровь.» Он наконец поднял голову, его глаза были полны слез стыда. « Ее «изыскания»… Да, я знал, что она копается в старых архивах, искала что-то темное. Но я предпочел не знать. Не видеть. Я… я не хотел проблем. Я позволил ей убить мою дочь.» Он замолчал, его плечи сгорбились под тяжестью вины. Его показания были не оправданием, а горьким признанием собственного соучастия через бездействие и поддакивание. Слова Далина были краткими, как удары кинжала. «Элеонора Аэргорн похитила меня, используя запрещенную темную магию, подавляющую волю дракона. Ее цель – моя смерть, так как я был свидетелем убийства всех трех девушек в подвале. Я свидетельствую о ее вине. И о том, что Катарину Вейлстоун она ненавидела.» Его взгляд, брошенный на Элеонору, мог бы испепелить. Элеонора все отрицала, кричала о сговоре, о лжи, о колдовстве Марии Петровны и Кати. Но ее голос терялся на фоне неумолимых фактов и спокойных показаний. Ее истерика выглядела жалко и фальшиво. И вот, когда последнее слово было за защитой, которую Элеонора отвергла, лишь продолжая кричать, она вдруг выпрямилась. Безумие в ее глазах сменилось на мгновение ледяной, расчетливой злобой. Она указала на Катю: «Они все лгут! Но она – главная лгунья! У нее не одна стихия! У нее четыре! И темная сила! Она скрывает это! Она монстр! Спросите у них!» – она метнула взгляд на Далина, Луизу, Элис. – «Они видели! Они все видели ее истинную мощь! Она обманывает всех!» |