Книга Зов призрачных сердец, страница 16 – Татьяна Ма

– Соглашусь, – отозвался Алексей. – Вы же в курсе, что этот дом стоял закрытым со времен революции?

– Не сомневайтесь во мне, господин археолог, свою домашнюю работу я проделала на отлично и изучила историю этого места.

– Но не легенды? – хмыкнул он.

– Но не легенды, – кивнула Рада.

– Смотрите, какой интересный портрет на стене. Как думаете, чей? Глава 10

1780 год

Княжна Елена стояла перед портретом Анны Кирилловны и Павлушеньки. На нем мачеха, в объемном, тяжелом платье, словно на троне, восседала в кресле с высокой резной спинкой, а Павлушенька стоял по левую руку от матери. На картине Анна Кирилловна выглядела краше, чем в жизни. Ее чрезмерную худобу художник не показал, а строгому бледному лицу придал красок. Только вот взгляд был таким же – жестким, надменным, подавляющим. Мачеха смотрела с портрета на Елену с укоризной, будто знала о ней какую-то тайну и всем своим видом показывала, что тайну эту выдаст. Елена всегда тушевалась в присутствии Анны Кирилловны и даже теперь, хоть это была всего лишь картина, испытывала робость. А вот младший брат, ее любимый Павлушенька, вышел совершенно настоящим. Художнику удалось передать его задорный взгляд, румяные щечки и легкую улыбку, которая появлялась на губах ребенка, когда тот задумывал какую-нибудь шалость.

Портрет повесили в малой гостиной над диваном. И теперь Анна Кирилловна будет взирать с него на всех, кто окажется в этом помещении. Сама она здесь бывала редко – считала эту гостиную холодной и все время здесь зябла. А вот Елена, напротив, проводила здесь много времени, иногда с книгой, иногда за вышивкой, а иногда просто смотрела в большое окно на подъездную аллею в надежде, что к ним пожалуют гости. Правда, в Хворостино редко наведывался кто-то интересный.

«Анна Кирилловна нарочно велела повесить свой портрет здесь, чтобы вечно напоминать мне, кто здесь настоящая хозяйка», – грустно размышляла Елена.

– Ну, Елена, хорошо Анатоль Митрич Аннушку написал? – спросил Павел Андреевич, неслышно войдя в гостиную.

Елена вздрогнула.

– Неплохо, батюшка, – ответила она.

– Али не нравится?

– Отчего же… нравится.

Павел Андреевич покосился на дочь.

– Ну-ну, говори, что на уме у тебя, – поощрил он дочь.

– Неправда это, – Елена повела рукой в сторону портрета. – Анна Кирилловна в жизни не так молода… и худее.

– Значит, плохо написал Анатоль Митрич?

– Неплохо, что вы, батюшка, совсем неплохо. Павлушенька как живой!

Елена не смела говорить что-то в противовес отцу. Никто не смел. Нрава он был строгого, но справедливого.

– Я Митричу и твой портрет заказал. Завтра приедет, будет писать здесь, на пленэре.

– Не стоило, батюшка, – покраснела Елена.

– Отчего же? Пусть и тебя напишет. Тоже здесь вот повесим, на другой стене.

– Хорошо, – кивнула Елена.

– Завтра к нам гости пожалуют, – сообщила Павел Андреевич.

– Не только художник? – догадалась Елена.

– Приедут граф Щетинин с сыном Дмитрием. Весьма приятственный молодой человек. – Отец посмотрел на Елену многозначительным взглядом, под которым та смутилась и опустила глаза. – Дмитрию Ивановичу двадцать пять, он уже распоряжается отцовскими угодьями под Псковом. Очень недурственный парень, а главное – серьезный, с головой. Такой отцовское доброе не растранжирит, – рассказывал Павел Андреевич.