Книга Еще одна жизнь злодейки. Трилогия, страница 550 – Анна Верещагина

Покидая свадебное торжество, он вручил своё любимое кольцо младшему внуку, который напоминал ему его самого. Подошедший Михаэль с тревогой во взгляде вопросительно поднял бровь, будто бы спрашивая — всё ли у него в порядке.

― Брат, пришло время.

― Что ты имеешь... Нет. Слишком рано. Ты даже речи не произнёс.

Но тот лишь положил руку Михаэлю на плечо и с несвойственной ему теплотой произнес: «Присмотри за ними, а мне пора на покой».

Михаэл решил, что Карлос в очередной раз «тронулся» из-за старости и просто капризничает, так как сам веселиться — как было в его молодости — не может.

― Скажешь тоже. Хорошо отдохни, брат.

Карлос ушёл в свои покои.

С каждой минутой сердце заходилось резкой болью, но он от этого становился счастливее.

Достав из ящика последнее письмо Дианы, кое обнаружилось в её комнате по возвращению с Акроса, он занял своё любимое кресло. Затем он разгладил пергамент дрожащей рукой и в очередной раз взглянул на её немного кучерявый почерк, улыбнулся и нетерпеливо поднял взгляд к портрету.

Старик знал содержимое письма наизусть.

«Надеюсь, ты не найдёшь этого письма. Но если всё-таки это случилось, вероятно, я мертва. Не знаю, как это случилось, но если это так, то теперь я наконец свободна!

~Здесь я злорадно улыбаюсь~

Мне жаль, что подобное произошло со мной так быстро. Оставляю тебе в напоминание о себе и обо всём, через что я прошла из-за тебя, — это...

~Открой потайную нишу третьей полки моего стола~

В шкатулке находится то самое, выводящее тебя из себя, ожерелье.

Оно мне действительно очень нравится. Сохрани его. Хочу, чтобы при виде него ты ненавидел меня так же сильно, как я тебя сейчас.

Сегодня ночью мне приснился очень реалистичный сон... Я стояла на кладбище столичной резиденции моего отца и смотрела на надгробие с гравировкой «Теперь я свободна». Это и является причиной, почему я пишу подобное письмо с надеждой в сердце, что этот сон — лишь очередная больная фантазия моего рассудка.

Ненавидь меня за это, Карлос, так же сильно, как любил».

Прижимая к груди помятое и пожелтевшее из-за времени письмо, мужчина испустил последний вздох.

Конец