Книга Вой лишенного, или Разорвать кольцо судьбы, страница 155 – Мария Захарова

В итоге, постоялый двор, вейнгарская дочь и ее сопровождающие покинули ближе к полудню, когда в приграничном поселении уже вовсю кипела жизнь, и любопытствующие взгляды провожали их до самой околицы.

* * *

Наблюдая за тем, как шестеро путников отъезжают от постоялого двора, Урнаг скрежетал зубами от досады. Мало того, что он не определился, как быть с тем знанием, что открылось ему вчера — светящиеся глаза мужчины не шли у него из головы — так еще одна неприятность привалила. Обреченный вейнгаром на смерть нашел себе попутчиков.

Мужчина уже десяток раз пожалел, что вчера вмешался в бегство злополучного мальчишки, тем самым спровоцировав падение брюнетки с лестницы. Если бы не это досадное обстоятельство, сейчас его преследуемый находился бы в компании старика и девчонки, что существенно упростило бы порученную ему задачу. Теперь же придется разбираться еще с тремя.

— Тоже мне, слепец, — зло буркнул он, вспоминая, как обладатель повязки незрячего выпрыгнул в окно и с проворностью дикого зверя скрылся с глаз за стеной дождя. — Всем бы такую ущербность.

Дождавшись пока путники отъедут на приличное расстояние, Урнаг покинул свое укрытие за углом и вошел в таверну. Необходимо срочно было решать проблему, а вот как, он понятия не имел. Ожидать помощи от сопровождающих его бездельников не приходилось. Те и прямой приказ не всегда в состоянии выполнить, что уж говорить о чем-то большем.

Глаза слипались, но страх за сына не позволял прилечь, хоть кормилица и предлагала сменить ее. Близился рассвет, а Лураса все еще сидела у детской кроватки и, время от времени, осторожно касалась крошечного лобика, проверяя температуру. Жар почти опал, но Тарген спал беспокойно, постоянно раскрываясь, крутясь с боку на бок, иногда даже постанывал, и это разрывало материнское сердце.

За все пять с половиной лет он никогда не болел: не болел, не плакал и не жаловался. Гарья только диву давалась, откуда в ребенке такая силища. А тут, как сглазили.

Еще с утра Раса заметила, что сын необычайно молчалив, но значения не придала. А потом обнаружила, что щечки ребенка неестественно красны, веки припухли от слез, и забила тревогу.

Таргена лихорадило. Он был горяч, как обласканный огнем камень, но на вопрос, что именно болит, ответить не смог.

К вечеру стало хуже. Он уже не мог подняться, не открывал глаз, а только метался в кровати, заставляя ее лить беззвучные слезы. Привычные настои для борьбы с жаром не помогали. Замковый лекарь не смог понять, в чем дело, так как никаких признаков простуды или другой болезни не обнаружил. Все что она могла, это сидеть рядом с ним и отирать детское тельце влажной тряпицей, пытаясь хоть как-то облегчить страдания любимого ребенка.

— Ну, как он?

Тихий шепот Гарьи за спиной заставил ее оторваться от созерцания малыша.

— Кажется лучше. Уже не такой огненный, — прошептала она в ответ.

— Спит?

— Да. Спокойно.

— Значит, поправится.

— Ох, Гарья, — нотки паники вновь появились в ее голосе.

— Все, милая. Все, — подбадривающие руки кормилицы легли Лурасе на плечи, даря тепло и уверенность. — Раз лихорадка отступила, значит, самое страшное позади. Забыла, скольких я вынянчила.

Раса едва заметно улыбнулась. С опытом Гарьи не поспоришь. Через ее заботливые руки прошли Аинита, Матерн, сама Лураса и еще великое множество детей замковой прислуги, с которыми молочная мать занималась в свободное от забот о ней время.