Книга Вой лишенного, или Разорвать кольцо судьбы, страница 98 – Мария Захарова

Ну, или почти во все, — таков был вывод Лутарга, когда ответы Литаурэль не отличались особой глубиной, и вызывали только еще большее количество вопросов у него самого.

Молодой человек слушал ее с нескрываемым интересом, и в итоге должен был признать, что жизнь тресаиров была немногим лучше его собственной. И пусть это не были каторжный труд или бесконечная борьба за полусъедобный кусок, через которую ему пришлось пройти в детстве, а всего лишь череда сменяющих друг друга однообразных дней, но все так же основанная на стремлении выжить. Также Лутарг сочувствовал и искренне сопереживал тем людям, что были оторваны от семей карателями (как и он сам когда-то, осталось лишь выяснить кем именно, что Лутарг непременно собирался сделать) и провели остаток своих жизней в Саришэ, лишенные возможности еще раз увидеть близкий людей. Но, в тоже время, мужчина отдавал себе отчет, что без них уснувшие духи, скорее всего, не выжили бы, сократив и так небольшую численность тресаиров.

Литаурэль говорила ему, что Истинные на протяжении минувших лет делали все возможное, чтобы создать для ротул приемлемые условия существования, и в целом им это удалось, хоть многие из привычных для людей вещей все же остались недостижимыми. Например, дети. По каким-то причинам ни один народ не размножался здесь, только проживал отведенные ему дни и уходил, ничего не оставив после себя. Это было грустно, но необратимо, насколько понял Лутарг. Во всяком случае, даже общими усилиями они не смогли этого изменить.

Он слышал грусть и тоску в голосе Литы, ощущал страх, когда речь заходила о ближайшем будущем, и клялся себе, что сделает все возможное, чтобы вытащить Перворожденного и всех этих людей из вынужденного заточения, в котором они провели долгие годы.

А еще мужчине до боли в груди хотелось устроить встречу отца и матери, так как чувство потери и разъедающей внутренности агонии, что Лутарг увидел в воспоминаниях рьястора, не покидали его ни на мгновенье.

Молодой человек не понимал, как Антаргин мог жить с этим, и не хотел даже думать о том, каково в таком случае пришлось родившей его женщине, если в ее сердце жила хоть малая частица той привязанности, что владела Перворожденным.

Одеваясь и приводя себя в порядок, Лутарг размышлял над тем, готов ли отец встретиться с ним, но все вопросы отпали, как только молодой человек вышел в коридор. Сальмир стоял, прислонившись к стене, и с невозмутимым видом ждал его появления.

— Антаргин велел встретить тебя и проводить к нему, — ответил калерат на удивленный взгляд молодого человека адресованный ему.

— Что не вошел? — поинтересовался Лутарг, следуя за мужчиной.

— Зачем?

— Я бы поторопился, ждать не пришлось.

— Не было необходимости. Я только что подошел.

Лутарг нахмурился, но затем вспомнил бессловесное общение в Шисгарской крепости.

— Ясно, — недовольно буркнул он, сообразив, что каратель вновь рылся у него в голове.

— Нет. Ты не прав. — Сальмир чуть сбавил шаг и посмотрел на молодого человека. — Я не вижу твоих мыслей. Не умею. Это доступно только рьястору. Антаргину и… — он невесело усмехнулся: — тебе тоже.

— Тогда как?

— Несложно догадаться, о чем ты подумал. Слишком уж тон недовольный был.

Усмешка калерата переросла в веселую улыбку. Он даже подмигнул Лутаргу.