Книга Поздняя оттепель, страница 72 – Мария Захарова

— Дим… — Эмиля.

Костик сцепил зубы.

— Где она? Ты знаешь?

Из кухни вышел Яровой.

— Пока нет. — Демонстративно передвинув жену, Михалыч взял ее под свое крыло. — На данный момент проверяем гостиницы.

— Кто проверяет? — Константин также умеет цедить.

— Имеет значение? — Барковский. Не знакомый с Владиславом, он разглядывает его с неприкрытым интересом. Сравнивает.

Это видит Эля.

— Вась, познакомься. Это Владислав, мой… хм…

— Отец Константина, — договорил за жену Михалыч. — Владислав Яровой.

— Приятно, — Василий пожал протянутую руку и по примеру друга заключил в объятья жену. — Так понимаю… вас тоже не обошла стороной эта история?

— В некотором роде.

Отец чувствует себя не в своей тарелке — не заметить невозможно, но Константина занимают иные мысли. Впрочем, не его одного.

— Так что там с Тасей? Я не понял… — голос подал Роман. — Это уже точно, что она у него или…

— Точно.

Михалыч отключил режим альфы-самца и вернулся к проблеме. А кто безупречен?

— Их камера срисовала. Сели в серебристый вольво.

— Мать твою! Ты уверен?!

— Константин! — Эмиля высвободилась из рук мужа.

— Прости, — виновато поморщившись.

— Пожалуй, мне пора.

Владислав попытался добраться до обуви. Константин перехватил.

— Нет! Останься. Я волнуюсь за Зою. Никто не против? — с вызовом.

— Конечно нет. Влад, останешься?

В голосе Эли просительные интонации, и кое-кому они точно горький перец на дне вазочки с клубничным вареньем, но настоящий мужчина на то и настоящий, чтобы уметь вовремя наступить на горло собственному эго.

— Правда, останься, — Михалыч. — Присмотришь за детьми, пока нас нет. Они, как видишь, непредсказуемые…

* * *

Зоя проснулась в половине первого ночи. Разлепила веки, а спустя секунду уже сидела на кровати.

— Роман, он… — В глазах плескается паника.

Костик поспешил опровергнуть.

— В порядке. Небольшая царапина.

— Слава богу…

После его слов она в облегчении сгорбилась и спрятала лицо в ладонях.

— Что же я натворила…

— Ты не виновата, — Константин перебрался со стула на кровать. — За тебя говорила боль.

— Слабое утешение… — Женщина позволила себя обнять. — Никогда себе не прощу.

— Зря. Ромка вот уже простил, — поцеловав светловолосую макушку.

— Не верю. Такое не забывается, — качнув головой.

На этот раз Константин возражать не стал, только обнял крепче. На самом деле Ромка еще дулся или всячески привлекал к себе внимание, что тоже исключить нельзя. Уж больно нравилось ему, как все хороводятся вокруг. Особенно Алена. Ну и мать, конечно: когда немного улеглось, все вернулось к первоначальным охам-вздохам. Благо за сердце больше никто не хватался. Повторной круговерти Константин бы не вынес. Хватило!

— Тася?..

Погрязнуть в самобичевании Зое не позволило воспоминание о дочери. Или что-то другое. Сердце? Душа? Маловероятно, что смогла бы запамятовать об исчезновении ребенка. Такое не забывается!

Исполненный надежды взор вперился в Константина.

— У него.

Он не стал юлить и не смог отказать себе в напряженном взгляде на дверь. Вдруг очередной срыв. Но ничего не произошло. Лишь только веки смежились на мгновенье, пряча страх во взгляде.

— Я знала…

— Зой… — Костик лихорадочно ищет нужные слова, но они неуловимы.

— Я знала, что он нас не отпустит.

Она еще сильнее впилась пальцами в колени, так что побелели ногти, зона френча. Специфика работы — Константин знал.