Онлайн книга «Царствуй во мне»
|
Вскоре ДВР получила признание РСФСР и установила дипломатические отношения с Японией. ДВР, национализировав природные ресурсы, заявила, тем не менее, о свободе торговли. На ее территорию ринулись американские дельцы. * * * – Захар Анатольевич! Вы меня узнаете? – Никак нет. – А я вас вовек не забуду. Вы меня от плети Гербера на фронте защитили, мы его еще цербером звали! – Тот, что бойца бил… – Это был я! Вас тогда разжаловали… – Ну да… Березин, как же. Поближе теперь познакомимся. Как по батюшке? – Ларион Кириллович. – Вы, как я погляжу, в торговлю подались? – Самое время! Хаос гражданской всем надоел, теперь тут национальное примирение, видите ли, жизнь налаживается. А я открыл трест по производству соды. Сотрудничаю с канадской фирмой. Как вы думаете… надолго здесь нынешний порядок? В большой России, говорят, военная диктатура, народ едва выживает. Может, и мы напрасно плечи расправили? – Ларион Кириллыч, не напрасно: опыт ДВР коммунисты используют для восстановления экономики, это несомненно. – Вы мыслите большими политическими категориями. А мы – люди маленькие, нам бы свое дельце на местах удержать. – Будем надеяться на лучшее. Удачи вам, Ларион Кириллович. Честь имею. * * * Во Владивостоке японская контрразведка арестовала верхушку Военсовета пробольшевистского Приморского правительства, тайных членов Дальбюро РКП(б), – и выдала их белоказакам. Коммунистов пытали – товарищу Емельянову с товарищем Лазо приходилось терпеть самые страшные муки. После расстрела их тела сожгут в паровозной топке, произведя на свет миф о мученическом сожжении заживо. Высвободилась из земного заключения мятежная душа Бориса Афанасьевича – и некому помянуть. Глава 11 Крепость дружбы Весной 1920-го оставшиеся клочки Кубанской армии Вооруженных сил Юга России на глазах таяли облаками в жаркий день. Шевцовская дивизия брала в плен тысячные подразделения, охотно сдававшиеся красным. Увязавшись на фронт за мужем, Варвара осталась трудиться при санитарном поезде: рук, тем более профессиональных, катастрофически не хватало. Наступало время решительной схватки с Русской армией Врангеля. * * * У Дружного застучало в висках: среди пленного медперсонала он узнал молодую Шевцову. Женщина, присев, перебинтовывала раненому растрепавшуюся повязку. Дружной, жестом отослав охранника, подошел как можно ближе: – Варя… Это ты… То есть – вы? Варвара выпрямилась от неожиданности: – Товарищ Дружной? Дружной заозирался: – Тише… Варвара Николаевна… Полковник Дружной, с вашего позволения. – Господин полковник? Вы, наверное, очень способный, раз прыгаете через звания и ранги. – На войне все по-другому. Ни слова больше! Я сейчас распоряжусь, чтобы вас отпустили со мной. Варвара вошла за Дружным в белую часть избы. На деревянной кровати валялись наспех раскиданные, замусоленные дружновские вещи. – А что, денщик у вас не прибирает? – Денщик? Здесь такие потери… Всех на передовую… Вы как здесь? – Осталась с ранеными. – Боже мой, Варвара Николаевна, как это на вас похоже. Варя пристально посмотрела на офицера: – Сергей Александрович… Вы – перебежчик? – Варвара Николаевна, умоляю… Здесь и стены имеют уши! – И все-таки? Дружной повинно склонил голову: – Не судите меня строго, дорогая Варвара Николаевна. Я маленький человек, затерявшийся на страницах истории. Мечущийся в поисках истины… |