Книга Топить в вине бушующее пламя печали, страница 193 – Priest P大 (Прист)

Как только все стихло, Сюань Цзи услышал множество звуков, переполнявших сердце Шэн Линъюаня. Он никак не мог понять их содержание. Казалось, Шэн Линъюань изо всех сил старался подавить мириады запутанных3 мыслей. В его обнажившемся сознании можно было различить лишь, как он монотонно что-то подсчитывал.

3 千头万绪 (qiāntóu wànxù) на тысячу концов десять тысяч нитей (обр. в знач.: крайне запутанный, многосложный).

Когда Сюань Цзи укрыл их, Его Величество, так и не освободивший свои волосы, резко повернул голову. Они едва не столкнулись друг с другом.

Губы Шэн Линъюаня были сухими, бледными и почти прозрачными. Перемазанные кровью, они напомнили юноше древнюю легенду о «русалочьих фонарях». Акулий жир топили на огне, получая полупрозрачное масло. Его заливали в лампы, и безжизненный холодный огонек фитиля отражался в этой субстанции. Говорили, что оно может гореть десятки тысяч лет.

Эти двое были связаны, и мысли Сюань Цзи просто текли вперед, одна за другой. Шэн Линъюань почувствовал это. Богатством Его Величества всегда были слова, позволявшие ему держать под контролем людей, но сейчас ему просто нечего было ответить. Все, что ему оставалось, это лишь вытереть кровь с подбородка.

Неловко…

Сюань Цзи быстро отвел взгляд.

— Эта поза слишком неудобная… Что-то в глаз попало.

Шэн Линъюань сделал паузу, и, сложив пальцы вместе, как ножом срезал ладонью прядь волос, обмотанную вокруг Сюань Цзи.

Сюань Цзи расправил крылья и слегка откинулся назад. Между тем, он не мог не подумать: «Разве тело человека — это не подарок его родителей? Разве предки не запрещали отрезать волосы?»

Слово «родители» отозвалось в сердце Шэн Линъюаня, вызвав смутную усмешку, а затем все вновь утонуло в мощном самоконтроле.

В этот момент вибрация прекратилась.

Шэн Линъюань поднял руку и отвел крыло Сюань Цзи в сторону. Фальшивые деревья разметало по округе, и он, наконец, смог разглядеть алтарь. Хотя он и не знал, кто это сделал, но случайный взрыв, устроенный прячущимися в темноте крысами, оказался не таким уж бесполезным.

По крайней мере, с падением алтаря все опасные заклинания, хранившиеся внутри него, тоже оказались уничтожены.

Чжан Чжао изо всех сил пытался выбраться и, все еще не придя в себя от испуга, первым нарушил молчание:

— Директор Сюань, что было захоронено у подножия горы?

Выжившие в катастрофе переглянулись. Сюань Цзи посмотрел на Шэн Линъюаня и подумал, стоит ли рассказывать им о клане шаманов.

Он знал, что Шэн Линъюань может его слышать и видеть, но собеседник не отвечал. Он все еще медленно считал. Число достигало уже более тринадцати тысяч.

Но Сюань Цзи был истинным гением. Даже будучи ошеломленным, он немедленно среагировал. «Безразличное» отношение Шэн Линъюаня следовало рассматривать как уступчивость. У него даже возникло чувство, что Шэн Линъюань хотел сделать историю Дунчуаня и клана шаманов достоянием общественности. Иначе ему вряд ли позволили бы увидеть воспоминания Алоцзиня.

Этот выдающийся человек был непоколебим. Если бы он не хотел раскрывать эту тайну, он бы устранил его как свидетеля еще в кургане.

Но в таком случае, почему клан шаманов был стерт из анналов истории?

Вдруг, Чжан Чжао указал на Ян Чао.

— А он в порядке? Он так горько плакал. Что с тобой случилось, братишка?