Книга Топить в вине бушующее пламя печали, страница 214 – Priest P大 (Прист)

— Я действительно состарился. — Его Величество вздохнул и медленно сжал пальцами виски. — Память стала хуже… Это плохо!

Внезапно, он словно что-то понял и поднял голову.

Сюань Цзи спустился вниз, подождал, пока кто-то снимет номер, он остановился в дверях и закурил.

Его слегка подташнивало. Возможно, это было последствием того, что его мозг перевернули вверх дном. Перед его глазами мелькали картины: реки крови, горы трупов, руины и выжженная земля. Он никак не мог понять, что за фильм показывала ему память.

Юноша потер виски и выпустил в холодную ночь длинную струю дыма.

Когда Шэн Линъюань запечатал Алоцзиня, Сюань Цзи хотел было предупредить его о том, что, по слухам, Бедствия не могли умереть. Для обеспечения собственной безопасности лучше было бы непосредственно уничтожить тело. Но увидев, как изо рта его противника хлынула кровь, он так и не осмелился произнести это вслух.

Вероятно, исторический фильтр владыки людей был настолько толстым, что наличие у него нереалистичных ожиданий совершенно не удивляло.

Впрочем, если трезво смотреть на ситуацию, то заслуги тысяч лет всегда шли рука об руку с подлыми приемами. Две этих истины никогда не противоречили друг другу.

Некоторых людей ждала поистине трагическая судьба, навсегда остаться одинокими и покинутыми. Другие же наоборот, заслуживали этого. Согласно историческим сведениям, в прошлом этот ублюдок по фамилии Шэн получал все внимание народа. Поэтому теперь, появившись в этом мире, у него не было никакой необходимости сближаться с людьми.

Сюань Цзи обладал очень устойчивым характером. Если возникала проблема, он старался ее решать. Но когда ему это, по какой-либо причине, не удавалось, он тут же демонстрировал все свое отношение: находил удобную позу и плыл по течению.

Он никогда не придавал особого значения ни радостным событиям, ни сильному гневу.

Юноша выбросил сигарету.

Но он никак не мог понять, что сегодня произошло. Сюань Цзи курил, становясь все более и более раздражительным, а шум в его ушах становился все сильнее и сильнее. Смола и никотин, поистине ядовитые и вредные вещества, устремились в дыхательные пути, на короткое время заставив его задохнуться. Сюань Цзи замер в оцепенении. Он стоял в глубине долины Чиюань, среди моря огня, лицом к алтарю. Его глаза были залиты кровью, и он лишь смутно мог разглядеть бушующее вокруг пламя. Встревоженный Дао И что-то кричал ему.

Но он ничего не слышал и не хотел обращать на это никакого внимания. Юноша вытащил из спины меч. Меч всегда появлялся и исчезал, повинуясь его воле и никогда не причинял ему вреда. Однако в тот момент, когда он потянул за рукоять, ему показалось, что он вырвал свое собственное сердце. Его душа налилась невыразимым отчаянием. Тело казалось пустым, будто он лишился хребта. Юноша упал на колени, словно из него разом вытащили все кости.

— На этот раз двести… тридцать два года, — он сидел на земле, бормоча себе под нос и выглядел так, будто вот-вот собирался пожертвовать жизнью. Уголки его рта поползли вверх. — Это самый долгий срок… Но камень нирваны сломан… Я действительно…

Юноша не мог дышать. Голос, застрявший у него в горле, превратился в резкую трель, но он все еще пытался сдержать горькую улыбку.

— Я сожалею… Прости. Я действительно ничтожество… Прости меня…