Книга На тихой улице, страница 18 – Серафина Нова Гласс

– Привет! – говорю я слишком громко, со слишком широкой улыбкой.

– Почему ты так странно себя ведешь? – спрашивает она, осматривая меня с головы до пят.

Мне ничего не приходит в голову, и дочь пожимает плечами.

– Ладно, я иду к себе, – снисходительно произносит она, как умеют подростки, и плюхается на кровать, уже с телефоном в руке.

Вспоминаю, что сегодня у нее онлайн-урок. Она явно не заподозрила, что я шпионю за ней, и пришла точно в этот момент не для того, чтобы спрятать наркотики.

Я стою у двери, держа в руке косяк, который она еще не заметила, и жду, пока Мия оторвется от телефона. Она наконец чувствует мой взгляд и поднимает брови.

– В чем дело?

Я машу перед ней косяком.

– О боже! Ты что, куришь травку?

Она садится на кровати, скрестив ноги, и таращится на меня, одновременно в смятении и с восторгом.

– Я… Что? Нет. Мия. Я нашла его в постирочной.

– Думаешь, стоит курить то, что взялось непонятно откуда? – как ни в чем не бывало спрашивает она. – Там может быть примешана какая-нибудь дрянь.

– Откуда ты знаешь, что к наркотикам примешивают всякую дрянь? – спрашиваю я громче, чем намеревалась.

– Ну… Мне же семнадцать, и у меня есть пульс. Мне кажется, это единственные необходимые опции, чтобы знать о примесях в наркоте. Теперь ты на меня орешь за то, что я это знаю?

– Я на тебя не ору. Просто спрашиваю, твое ли это.

– Ты вроде сказала, что это твое.

– Господи, Мия… – Я останавливаюсь, театрально вздыхаю и продолжаю медленно говорить в раздражающей материнской манере: – Уж точно не мое. Я нашла косяк в постирочной. И спрашиваю, твой ли он.

– Нашла в моем белье? Быть такого не может.

– В постирочной. Ты можешь просто ответить?

– И ты сразу решила, что это мое. Но ведь в доме живу не только я.

– Это не ответ, – замечаю я, стараясь держать тон под контролем. – Когда я в последний раз проверяла, мы с твоим отцом не курили.

– Ты уверена? – спрашивает Мия, откидываясь на изголовье кровати, и снова берет телефон.

– Это еще что значит?

Я забираю у нее телефон.

– Косяк не мой. Я не курю травку. Хочешь знать почему? Потому что от травки хочется жрать все подряд, а когда жрешь все подряд, становишься жирной. По-твоему, я жирная?

Я бормочу себе под нос «боже ты мой» и отдаю ей телефон.

– Либби Паттерсон, типа, подсела на травку и теперь одевается как полное убожество и набрала вес. Как-то на уроке Энни Брюэр назвала ее Либби Чизбургер, и прозвище к ней прилипло. А потом кто-то оставил в ее шкафчике гамбургер. Думаешь, я хочу стать такой же? Ни за что в жизни. Тебя должно больше волновать, пью ли я, а про травку забудь.

Она бросает на меня взгляд, подкрепляющий ее монолог, и возвращается к телефону.

Я ничего не отвечаю. Просто стою, пытаясь все осознать. А потом разворачиваюсь и ухожу, зная, что Мия говорит правду. И понимая, что это значит. Выбрасываю косяк в большой мусорный бак за гаражом и возвращаюсь разбирать белье. Я пропустила, какого из близнецов выбрала Бьянка Лаврайт, но мне плевать.

Позже тем вечером я беру бутылку пино-гриджо, иду к Пейдж, и мы сидим на шезлонгах у нее в саду – наша традиция пару раз в неделю. После трагической гибели ее сына это стало происходить реже, но я все равно стараюсь заглядывать к ней, хотя и пытаюсь почувствовать ее настроение, прежде чем устроиться поудобнее. Пейдж никогда не говорит со мной о Калебе.